|
| |
Пост N: 746
Зарегистрирован: 22.06.06
Откуда: Москва
Рейтинг:
9
|
|
Отправлено: 17.03.07 01:15. Заголовок: Re:
Когда он отключал защиту с каталогов, его бросило в холодный пот. Собственно, его оглушало не само это знание, а то, каким образом он об этом узнал. Санитар-оникс, встретивший его и Павитера в приемном покое Калга-19, устроил им небольшую экскурсию по медицинскому учреждению. – Отключение связи с Юпитер вызвало много несчастных случаев, и гораздо более серьезных, чем обычно, – санитар указал рукой в сторону помещений, заполненных элитой, большей частью выглядевшей возмущенной и рассерженной ожиданием, хотя никто из них не был в таком ужасном состоянии, как Мерк. – Обычно мы никогда настолько... не ограничены по вместительности. Пришлось прибегнуть к уловкам, чтобы скрыть личность вашего монгрела. Если бы остальные пациенты узнали, что их лечение откладывается ради него, нас бы просто линчевали. И если бы господин Эм не позвонил лично и заранее не дал особые инструкции на его счет, уход за ним отложили бы в пользу пациентов с более высоким статусом. Грозовые тучи, собирающиеся на лице Катце, прервали дальнейшие разглагольствования оникса на этот счет, и он сменил тему: – К счастью, инструкции Первого Блонди были совершенно четкими. Отключение связи не повлияло на лечение. Биотехи были даже вынуждены воспользоваться старинными сепараторами ионных полей Тесслара, чтобы извлечь и сохранить память монгрела хотя бы до того момента, как у господина Эма появится возможность обстоятельно ее изучить. Именно тогда легкие Катце начали работать с перебоями. – Пациенту стерли память? – его неверие было таким сильным, что требовалось переспросить и удостовериться, что это именно то, о чем ему говорят. – Конечно, – ответил Оникс так, словно это был нелепый вопрос. А он-то думал, как прекрасно повел себя Рауль, поддержав его и позволив лечить Мерка в Калга-19! Все, что Катце видел с того момента в больнице, было каким-то приглушенным, словно взор застилала темная дымка, а звуки шли сквозь потрескивание статического шума. Как если бы его вели по зданию, закутав в удушающее одеяло из… из чего-то. Что это было? Предательство? Ярость? Стыд и беспомощность? Он не мог даже различить, что за чувства он испытывает, они смешались в какой-то ядовитый коктейль и притупляли все его ощущения. В библиотеке Катце затем открыл каталог, который выглядел так, словно им никогда не пользовались. Он начал искать «Рояль» в словах на букву «Р», но, промахнувшись мимо слова, попал на «Религиозные культы». Там было немного записей о жрицах Тенебриоса, включая упоминание о том, что название планеты пришло из классической астрономии и означало темноту, которая, похоже, поглощала весь свет. Это была как раз такая темнота, какая клубилась перед глазами Катце, когда он стаскивал с полки нужный журнал. Соскользнув на пол, он сел, опираясь спиной о шкаф. Вставленный в ухо пет-ринг ожил, потрескивая. – Катце, на тебя напали? Твой пульс только что просто зашкалило! – правильно, пет-ринг отслеживал все его жизненные показатели. Ну почему Рауль всегда докапывается до него по поводу того, что он не может контролировать? Как тогда, когда он проснулся в машине после собственной поездки в Калга и блонди начал расспрашивать, что за страшный сон он видел. Как будто у него был выбор. Катце решил, что, пока что-то отвлекает блонди от настоящей причины приступа учащенного сердцебиения, его собственные мозги в безопасности. Рассеянно пробегая взглядом по строчкам, он заметил нечто, показавшееся ему достойным упоминания. – Эй, Рауль, а вы знали, что когда-то у лилий был свой аромат? – ... – Тут сказано, что когда-то они приятно пахли. И не только они, другие цветы тоже. Существовала эта забавная языковая игра, которой увлекались люди, – она называлась поэзией, – и естественный аромат лилий упоминался в ней довольно часто… – Я так понимаю, нападения не было, а ты в настоящий момент знакомишься с библиотекой Хилариона? –…а также роз, гардений, сирени и фиалок… всех видов цветов, и эта книга говорит, что они так пахли, чтобы привлечь насекомых для опыления. Таким образом они занимались... чтобы спариться, мне кажется. Скажите, Рауль, а когда цветы перестали пахнуть? Рауль хранил молчание. – Случайно, не с того момента, когда мы начали выращивать из в чашках Петри? – в голосе была горечь, которую Катце не смог скрыть. – Когда мы начали резать их, разделяя на крошечные части и компоненты? Когда Рауль ответил, его голос был отстраненным и сухим: – Полагаю, такая точка зрения имеет право на существование. Почему ты спрашиваешь? – Кто же мог решить, что цветы без запаха, которым не нужно ничего другого – других цветов и пчел, – будут непременно лучше? Особенно, когда существовало все это поэтическое дерьмо, в котором они воспевали, как прекрасны были эти проклятые вещи? – Прошу прощения? Я не понимаю, что ты пытаешься мне этим сказать. Катце чувствовал себя идиотом. Это было самой глупой беседой, которую ему когда-либо приходилось начинать. Он попытался вспомнить главное направление своих мыслей, которое объединяло бы различные фрагменты. В любом случае, ароматы теперь изобретали в лабораториях. Потребность в натуральных запахах исчезла. Так же, как никто больше не читал поэзию, за исключением тех, кто интересовался анахронизмами. Анахронизмами наподобие роялей и жизней монгрелов-контрабандистов. – Если ты не возражаешь против такого замечания, Катце, все это звучит так, словно у тебя очень сильный стресс. «Чертовски верно». – А когда я перестану быть полезным, блонди, вы мне тоже мозги промоете? – ... – Промоете, Рауль? – Это что, твой замысловатый способ спросить, мой пет, не отвергну ли я тебя, когда ты начнешь плохо пахнуть? – комментарий был произнесен самым шутливым тоном, на который был способен Рауль, но веселость казалась напускной. «Заткнись, Катце!» – сказал монгрел про себя. – «Просто заткнись, твою мать!» Он видел собирающиеся толпы в торговом районе, по которому проезжал Павитер; на повестке дня были анархия, грабежи, беспорядки и кровопролития в Танагуре. Да кто он такой, чтобы думать, что имеет значение что-то еще? Катце запустил пальцы в волосы, на мгновение запутавшись в своей нелепой новой прическе и выдернув несколько собственных волосков, пытаясь высвободиться. – Да, я думаю, что можно сказать и так. Когда Рауль наконец заговорил, то с той безличной отстраненностью, которую элита использовала как оружие, – ледяной и продирающей до самых костей: – У нас нет времени на то, чтобы прямо сейчас разбираться с твоими неврозами. Ты можешь поверить, что я делаю все от меня зависящее, чтобы обеспечить твою безопасность? Ты можешь сосредоточиться на текущих проблемах? Великолепно, он близок к тому, чтобы его отшлепали за нытье. Катце понял, что касательно контрабандиста средних лет дискуссия окончена. Он с трудом поднялся на ноги и наконец нашел нужную страницу: «Тенебриос. Жрицы...» – «Хотя точных данных о планете Тенебриос немного, в «Полных исследованиях» Смайта упоминается, что больше двухсот лет планета контролируется матриархальной психотехнической теократией жриц. Неизвестно, как они научились манипулировать подсознанием на массовом уровне – механической или химической стимуляцией, – но исторические свидетельства показывают наличие технологии единого коллективного сознания и объединенной телепатии». Простите, но… объединенная телепатия? – Классическое понимание телепатии ошибочно. До настоящего времени психотехи не открыли ни одного случая приема и передачи мысли с использованием языковых и речевых форм в вербальном виде, – объяснил Рауль. – Объединение – это один из видов телепатии. Существуют различные виды телепатии? Катце был поражен даже тем, что он получил ответ. И задался вопросом, нужно ли для общего плана, чтобы он понимал эту информацию, или он просто человеческий релейный контур, проводящий ее к блонди. – Телепатия – это не просто прямое чтение мыслей? – Не так, как мы с тобой сейчас разговариваем, нет, хотя иногда могут возникать и ряды слов, как бы нанизанных на струны. Объединенная телепатия отслеживает и считывает направление внимания и его подавление, основываясь на таких вещах, как образцы цвета и звука, которые являются побочным продуктом деятельности мозга. Эти блонди превратили в науку даже чтение мозгов. Катце потряс головой. Существовало ли хоть что-то, что смогло избежать их дотошного внимания? – Значит, вы говорите, что одна из этих жриц может проследить за мыслями, обратив внимание, на какие вещи люди смотрят или что слушают? Отслеживая направление взгляда и… все такое. – Не совсем. Человеческие существа гораздо сложнее и обычно вообще не сосредотачиваются на непосредственном окружении. Юпитер, например, испускает звуковые и световые последовательности, которые я читаю подобно тому, как геофизик читает сейсмические графики, – это другая форма языка. Или другой пример: иногда моя физиология и опыт биотехнолога позволяют мне определить запахи химических компонентов, входящих в состав гормонов, связанных с голодом, волнением, гневом или возбуждением. Так что я знаю, когда имею дело с повышенным либо пониженным психическим или эмоциональным фоном. Это не совсем то же самое, что телепатия, но близко к ней. В передаче появились какие-то помехи, словно Рауль провел по одежде рукой, на которую был надет контроллер пет-ринга. – А объединенная телепатия пошла на несколько шагов дальше. Если жрицы развили это мастерство, они должны иметь возможность получать последовательности цветовых и звуковых образов – продукты работы мозга. Это те сигналы, которые объединяются вокруг различных мыслей, чувств и физических реакций. Мы их испускаем рефлекторно, как правило, не осознавая этого. Так что они читают их и упорядочивают в понятные изображения и звуки. Это говорит им о том, на что мы обращаем вникание, то есть желаем, и что подавляем, то есть боимся. – Ясно, – ответил Катце, подразумевая: «Чего?» – Вербализация очень неуклюжа и неточна. Враг, который может читать твои самые худшие опасения и желания даже до того, как ты сам их осознаешь, – очень опасный противник. Это Катце понять мог. – Добавь к этому мгновенные коммуникации с помощью технологии единого сознания и способность материализовать эти страхи и желания в психотехнической войне, – продолжал Рауль, – или хотя бы заставить тебя поверить, что они материализовываются, – и тогда эти жрицы очень близки к неуязвимости. – Таким образом, все эти события, через которые мы проходим, – сны, мое исцеление, разрушение Юпитер – все это может быть одним большим заблуждением, гигантским истерическим эпизодом массового гипноза. Ответа не было. – Рауль? – Не знаю. Не думаю. Это кажется достаточно реальным. Как услужливо указал твой друг, Танагура – я, ты и все остальные здесь – чувствует и реагирует на это так, как будто это реальность. Но если это не так, какое это имеет значение? – Почему они нас выбрали? – Мы уже обсуждали. Это не важно. Катце чувствовал, что Рауль ошибается. – Я не могу избавиться от... ощущения, что это как раз имеет очень большое значение. – Прекрасно, до тех пор, пока это не затрагивает нашу оборону, мне не принципиально, прав ли я на этот счет или нет. Тем временем, нашел ли ты еще какую-нибудь информацию, которая была бы мне полезна?
|