Отправлено: 03.08.10 11:05. Заголовок: "О протезах и котах" (фик)

Название: О протезах и котах
Фандом: АнК
Автор: А.М.
Персонажи: Катце, Гай, остальные периодически, в том числе ОП
Пейринг: упоминается Ясон/Рики
Рейтинг: G или чуть выше
Жанр: драма, псевдодетектив
Дисклаймер: все права на персонажей принадлежат Риеко Ёсихаре
Предупреждение: пост-канон, AU, ООС

 Отправлено: 03.08.10 11:15. Заголовок: А говорили: рыжим - ..

А говорили: рыжим - удача! рыжий всегда на коне и в дамках...
Хвалят в лицо, за спиной - судачат, как тут держаться в приличных рамках?! (с)

***
Катце пытались выжить с черного рынка; рыжий вяло сопротивлялся. Прибыль эта имитация бурной деятельности пока еще приносила, но смысла уже не имела. Теперь, после гибели Минка, лишившись его покровительства и руководства, самым разумным было бы вообще убраться с Амои. Тем более, что в средствах недостатка не было: то сочетание скрупулезности и размаха, с каким рыжий дилер умел извлекать прибыль из своего бизнеса, приносило кое-что и на его долю, однако у Катце никогда не было времени на то, чтоб хотя бы задуматься, куда можно потратить предусмотрительно заныканые средства. Да и желания не было тоже. Плюс кое-что осталось в наследство от Минка… Нет, он не стал проверять, как быстро господин Эм додумается до существования нелегальных счетов покойного друга и что сделает с ним за попытку эти счета утаить, сдал вполне добровольно. Однако кое-что все-таки себе оставил… скорее, на память. Предусмотрительность и расчет ему не изменили, но изменились обстоятельства, все стало не так…
Его смыслом жизни всегда были работа и Ясон Минк, для души – Рики и сигареты, да чашка-другая хорошего кофе иногда, среди моря той эрзац-бурды, которой он фактически питался, постоянно забывая о нормальном приеме пищи.
После гибели Ясона и Рики вообще все стало бессмысленно и ненужно – незачем, не для кого. И что бы Катце теперь ни сделал, на какой бы край вселенной не улетел, боли от потери это не убавляло. Словно человек, ослабевший и одуревший от тяжелой долгой болезни, он уже не способен был заставить себя принять новое лекарство, когда старые помогли очень мало, сделать шаг из привычного круга. Зачем, для чего?
Однако зависимость бренного организма Катце от никотина, кофеина и адреналина никто не отменял, и пока все это было в его жизни, он мог продолжать двигаться по годами накатанной колее – к тому закономерному финалу, который сумеет настигнуть его раньше.
В тройке фаворитов значились: смерть от рака легких, пуля или взрывчатка от конкурентов, а также обширный инфаркт. Каким бы бессердечным не считал себя сам Катце, физиологии на его мнение было глубоко наплевать: сердце сдавало, не выдерживая нагрузки, рассчитанной на среднего элитника и усугубленной кучей вредных привычек. В первый раз рыжего прихватило после того, как он посоветовал Рики навсегда покинуть Танагуру, и с тех пор периодически напоминало о себе. Вполне возможно, что последовательность и целеустремленность, с какими бывший фурнитур и скромный гений амойской преступности собирался умереть на боевом посту, в конце концов и достигли бы цели…
Однако существовал еще один вариант, по некоторым причинам казавшийся Катце едва ли не более вероятным, чем все три первые, вместе взятые. И в тот самый день, когда, разбирая донесения своих многочисленных информаторов, он наткнулся сразу на два сообщения, что некий неподдающийся идентификации тип, предположительно федерал, слишком живо интересуется местонахождением монгрела по имени Гай, рыжий подумал, что пожалуй, не слишком ошибся в своих предположениях.
Информацией Катце никогда не пренебрегал, по опыту зная, какую роль может иногда сыграть в судьбе незаконных сделок какая-нибудь мелочь – инцидент, который хотел бы замять крупный чиновник из посольства Федерации или невезучий элитник; или не ко времени разболевшийся зуб главаря очередной зарвавшейся банды в Кересе; или карантин на перевалочной орбитальной станции. Торговцы, проститутки, бармены из Мидаса и Кереса, знакомые фурнитуры, полицейские, служащие из посольства и еще невесть какие личности, за плату, за различные услуги, а то и в счет старых долгов усердно слали ему сведения обо все, что сколько-нибудь выделялось на фоне обычных повседневных событий.
Странная новость заставила рыжего чуть заметно поморщиться: упоминание о Гае неприятно и неожиданно скребануло по живому, разбудив все еще слишком болезненные воспоминания.
Позаботься о Гае, Катце.

В день светопреставления в Дана Бан рыжий прямо с места событий отвез доморощенного пиротехника в одну из клиник Мидаса, где за главврачом числился очередной должок. Устроил так, чтобы пребывание монгрела в палате интенсивной терапии не привлекало к себе внимания, оплатил лечение и протез – а какой иначе смысл вообще с ним возиться, в Кересе с одной рукой не выжить, обязательно найдется неудачник или псих, готовый, ради того, чтобы самоутвердиться, порешить любого, кто слабее.
Но хотя о состоянии навязанного ему подопечного Катце справлялся регулярно, неизбежную встречу и разговор с ним предпочел отложить до дня выписки Гая.
Меньше всего на свете хотелось видеть этого… человека.
Он привык выполнять свой долг перед хозяином, отставив в сторону все личное, все свои желания и собственное мнение, если было нужно. Выполнять безукоризненно, почти идеально. И теперь, задвинув в самый дальний угол личное отношение вместе с болью потери, Катце мог все так же безупречно исполнить последнее – распоряжение – просьбу – завещание – он не задавался вопросом, какое из этих определений является наиболее подходящим. В его силах было сделать это – позаботиться о здоровье и благополучии человека, из-за которого не стало на свете двух самых дорогих для него существ.
Тех единственных двоих, кто был ему по-настоящему дорог в этой жизни.
Мог. Но только до тех пор, пока в своих мыслях смотрел сквозь Гая, как сквозь неодушевленный предмет. До поры до времени.
Однако он знал, что разговора не избежать, и разговаривать придется именно с человеком, иначе просто нет смысла.
Пока Гай был в больнице, рыжий мог сказать себе, к примеру, что палата, даже отдельная – неподходящее место для такой беседы, какая им предстояла. И это соответствовало действительности, упрекнуть себя было не в чем. Но он очень хорошо знал и то, что если без причины отложит разговор хотя бы на день, то и дальше станет раз за разом находить все новые и новые поводы, оттягивать неприятное событие, и заставить себя с каждым днем будет все труднее.
Полтора месяца, пока монгрел находился на лечении, Катце приучал себя к мысли о неизбежности этого разговора, полтора месяца представлял себе его лицо – угрюмое, осунувшееся; взгляд, устремленный на него с недоверием и враждебностью. И все равно, оказавшись с Гаем лицом к лицу, понял, что его почти трясет, что слабеют, как от смертельной усталости, руки от охватившей все его существо почти физической боли.
Да, он прекрасно понимал, что Гай был всего лишь орудием судьбы. Что при таком бешеном накале чувств, ставшем ахиллесовой пятой для Ясона и Рики, срыв рано или поздно все равно произошел бы, и, как ни дико это звучит, но все могло бы закончиться намного трагичнее – их могли бы разлучить, сделав агонию бесконечно долгой и мучительной. А так они умерли, обняв друг друга, примирившись и все простив, признавая, наконец, чем были друг для друга.
Этих полутора месяцев рыжему вполне хватило для того, чтобы научиться в любое время дня и ночи послушно напоминать себе все это. Но не для того, чтобы перестала причинять боль неизгоняемая мысль, что их больше нет, зато есть человек, который их убил. И что если бы не он, возможно, сейчас хозяин и пэт были бы еще живы… Вместе… Счастливы… Если бы не Гай.
Не помогла тогда ни пригоршня таблеток, заглоченная перед встречей, ни невесть какая по счету сигарета со стимулятором – средства, безотказно делавшие Катце непробиваемо спокойным и бесчувственным, когда того требовали обстоятельства. Он не мог смотреть на человека, что сидел в его каре, живой и почти здоровый – потому что те, кого он погубил, не успели спастись сами, вытаскивая его из сотрясаемого взрывами Дана Бан.
И рыжий не смотрел. Не хотел, не мог, не находил в себе сил. Боялся. Боялся себя, потому что не знал, что может сделать, если сорвется, если сковывающий его снаружи лед даст трещину, и в нее хлынет боль, ставшая с недавнего времени единственным его содержанием и сущностью.
Он рассказывал, стараясь не думать ни о чем, кроме точного следования фактам. Без выражения, без лишних слов изложить, что требуется, и разойтись в разные стороны, чтобы больше не встретиться: человек, который отнял у него все, снова станет неодушевленным предметом, «объектом», за жизнью которого Катце будет следить так, будто это всего лишь красная точка сигнала на электронной схеме Мидаса, а его имя станет просто сочетанием звуков, обозначающим определенный спектр действий со стороны дилера. И рыжему не будет дела, как Гай распорядится плодами его забот или полученной от него информацией.
Информацией!... Оказывается, бездонная пустота и холод, живущие у тебя внутри, если вытолкнуть их наружу, раскатав в слова, легко умещаются в это плоское геометрическое слово: информация.
И все же он сорвался. Нет, не потерял лица, не растерял своего ледяного спокойствия, не утратил равнодушного тона. Но рассказывая монгрелу о том, что случилось после его отключки, Катце нарочно резал по живому, фактически выливая на него свою боль, стараясь сделать как можно больнее…
Однако при всем том рыжий прекрасно понимал, что если об истинных событиях в Дана Бан станет известно кому-то еще, то его собственная дилерская жизнь наверняка будет недолгой, а смерть – нелегкой. Но те, ради кого он пошел на этот риск, все равно были для него важнее, даже мертвые.
Катце откинулся в кресле, ресницы сами собой опустились, словно под тяжестью нахлынувших воспоминаний…
Ясон.
Ненормальный, режущий глаза свет, от которого слепнешь, но без которого уже не можешь, по сравнению с ним все вокруг выглядит серым и тусклым.
Рики.
Попробуй удержать в ладонях пригоршню раскаленных углей! Но с тех пор, как его нет – холодно, и кажется, уже никогда не согреться…
Они были слишком живые, слишком яркие, слишком умели чувствовать для этой серой, методично расчерченной на сектора планеты. И Катце жил ими, заворожено ловя искры, которые эти двое рассыпали вокруг себя; какое-то время для него не существовало ничего, кроме их судьбы. Именно тогда, ничем не изменившись внешне, его жизнь обрела смысл и равновесие. Этим двоим не было до него дела, им было плевать, что он там думает и чувствует, он был для них никем, или почти никем. Но видимо, у каждого в жизни свое место и свое счастье, иногда совершенно не попадающее под общепринятые понятия. Впрочем, Катце особо ни о чем таком не размышлял. Просто причиняло боль это ощущение – отнятого у него почти целого мира, и только.
Ради них, ради того, чтобы Гай знал, какая цена за него заплачена, Катце рассказал ему все. И с того дня жил в постоянной готовности, что злосчастный монгрел кому-нибудь проболтается по пьяни либо просто ляпнет не ко времени, пойдут слухи, и тогда уже недолго ждать, когда за рыжим придут. Возможно, что полученные им от информаторов сведения – как раз первый сигнал, что это событие уже не за горами.

Одно Катце решил сразу: с вопросом «кто виноват?», то бишь, кому именно и для чего понадобился гениальный кересский подрывник, он разберется потом, если будет время; первоочередным же является «что делать?». Даже если Гая по какой-то неведомой причине и вправду разыскивают агенты федералов (в чем Катце, честно говоря, сомневался), этот интерес рано или поздно неминуемо привлечет к его персоне внимание амойских спецслужб, и тогда уж однорукому монгрелу точно не светит ничего хорошего. А значит, пока парень не угодил между молотом и наковальней, надо срочно обезопасить его от всех заинтересованных лиц наиболее эффективным – не считая похорон, конечно – способом: удалив от этих лиц на расстояние, которое сделало бы поиски бесполезными или хотя бы нерентабельными.
Вот только для исполнения этого гениального плана нужно было сначала самому разыскать объект и встретиться с ним, а Гая, как очень быстро убедился рыжий, на данный момент в трущобах не наблюдалось.
Вздохнув, Катце извлек из недр памяти своего монструозного терминала запароленый файл, служивший ему подобием не то записной книжки, не то судового журнала, и выкопал оттуда последние сведения об одноруком. Ага, теперь ясно, почему он не смог вспомнить обстоятельства последнего всплытия монгрела на поверхность кересских помоев: в записи значилось лишь число и имя парня, сбросившего ему на комм информацию о Гае. Катце нахмурился, пытаясь вспомнить… Что-то там такое было – не как обычно. В ход пошел архив сообщений комма, который дилер периодически чистил, но никогда не удалял то, что грозило еще каким-либо образом пригодиться. Ага, вот: «Шеф, тут про Безрукого кое-что…» - обрыв связи, потом второе сообщение: «Пардон, я пока что тоже немного в заднице, отзвонюсь позже». И все. Катце сжал зубы на фильтре сигареты, про себя кроя нехорошими словами осведомителя, Гая и самого себя. Да, сам он как раз тогда занялся разруливанием одной серьезной проблемы, и ему было не до взрывоопасного монгрела, иначе бы перезвонил информатору и внес в «записную книжку» все нужные сведения. Как бы там ни было, упущенное следовало наверстать -- лучше поздно, чем никогда. Катце набрал номер осведомителя, тоже монгрела; тот на вызов не ответил.
Рыжий вновь перебрал в уме неприличный лексикон. В конце концов, эти недоумки получали от него в пользование прекрасные мобильные телефоны, замаскированные под дерьмо (чтоб никто не позарился), именно в обмен на ту самую информацию, которая могла держать его в курсе трущобных новостей. Катце уже собрался пустить по следу незадачливого сопляка своих людей из Кереса – тех, что квалификацией повыше и шифруются получше, но тут вспомнил: этого мальчишку прирезали в большой драке, и возможно даже, именно в тот день. Кроме него никто из лиц, могущих заинтересовать рыжего, тогда не пострадал, и Катце лишь слил в Гардиан сведения о количестве убитых: «популяцию» следовало поддерживать на стабильном уровне, идеально соответствующем своей цели – служить пугалом для граждан Мидаса, - поэтому все, что касалось численности, управлением этого заведения тщательно фиксировалось.
Итак, след обрывался.
Поиски Гая представляли собой определенное неудобство еще и потому, что последние год с лишним он практически нигде не жил, бродяжничал в буквальном смысле слова. Существовала квартира, номинально считавшаяся его жилплощадью, но там его давно никто не видел, парень ночевал где-то и у кого-то, причем эти кто-то являлись понятием более чем растяжимым – так, случайные люди и компании, в которых однорукий монгрел пил -- или не пил, что на самом деле случалось гораздо чаще. Несмотря на бродячий образ жизни, Гай жил довольно замкнуто, лишь иногда водил недолгие знакомства с совсем уж непонятными, по меркам Кереса, личностями. Правда, некоторые из этих непонятных личностей числились у Катце в тайных осведомителях, поэтому кое-что о жизни Гая он знал. Например, что в компании тот пьет очень немного, а выпив, замыкается в себе и угрюмо молчит. И что большую часть времени, хотя и не так долго, как на этот раз, пропадает невесть где в Мидасе. Катце как-то столкнулся с ним случайно, и даже предложил Гаю пристроить его куда-нибудь, не работать, так хоть подрабатывать -- чтоб только не болтался зря, но в ответ услышал не менее интересное предложение идти к Юпитеровой матери.
- Смотри, - напомнил ему рыжий то, о чем уже предупреждал раньше, - попадешься – выдерут тебе протез вместе с твоим обрубком. Новый я тебе подогнать не смогу, даже если сам уцелеешь.
Ответом было вполне логичное, хотя и бессмысленное:
- А я у тебя и этот не просил!
Катце тогда плюнул и предоставил Гая его собственным заботам, но совсем из виду все-таки не выпустил.
Зато ни с кем их «бизонов» с тех пор, как взорвался Дана Бан, монгрел знаться не желал. А может – они с ним. То ли Гай проболтался своим прежним приятелям, до чего довзрывался, то ли просто стыдился попадаться им на глаза, чувствуя за собой вину в смерти Рики. В общем, был сам по себе.
Катце на всякий случай еще раз обзвонил всех своих информаторов в Кересе; но, как и ожидалось, никаких результатов это не принесло.
Неприятно, однако пока не смертельно, оставались еще ниточки. Где происходила драка, ее эпицентр, рыжий помнил и сейчас, хотя сам там не был. Раз Гая поминали в тот день, значит, есть вероятность, что именно в связи с ней. Наверняка пары вопросов к барменам из ближайшего заведения будет достаточно, чтобы прояснить дело: при той репутации, что закрепилась за Меченым, деловые люди в Кересе почитали за лучшее не портить с ним отношений.
Один звонок в бар – и рыжий узнал все, что можно было узнать, о событиях Великого Кересского Побоища и об исчезновения Гая.
Оказалось, однорукий монгрел сумел вызвать гнев довольно многочисленной банды «Железные хребты». Не придумал ничего лучше, как вступиться за какого-то мальчишку-калеку, вроде бы шлюшку, однако последствий счастливо избежал: то ли кто-то пришел к нему на выручку, то ли нашлись желающие наехать на саму банду. Вот собственно, и все, что ему смогли сообщить.
Ни на что особо не надеясь, просто на всякий случай, Катце выспросил еще, что представлял из себя тот калека, с которого начался весь сыр-бор. И не зря; выяснилось, что это был мальчишка лет восемнадцати на вид, черноволосый и черноглазый, и, судя по удивительно красивой золотисто-абрикосовой коже – перепроданный по возрасту элитный пэт. То ли последний хозяин был большой садист, то ли просто сорвал на нем зло, а может, в результате какого-то несчастного случая, но у парня была сломана челюсть и с одной стороны расколочены все зубы, так что смотреть страшно – потому и в бордель не попал, сразу в Керес. Да и не жилец был, скорее всего.
Катце нахмурился, еще раз прослушав описание -- на всякий случай он записал разговор от начала до конца. Не иначе, кому-то из элиты захотелось себе игрушку, похожую на Рики. А последнему хозяину, видно, лень было возиться с оформлением утилизации, проще выкинуть полуживого в Керес, не заботясь, как скоро он там подохнет. Мальчишка не ко времени попался на глаза дружно обкурившейся банде, и те решили поразвлечься, забив несчастного пета насмерть. Гай, по словам очевидцев, тоже не особо трезвый, не придумал ничего лучше, как встать на защиту перепуганного заморыша. «Все у него не как у людей, -- с раздражением подумал Катце, -- то он по переклину консулов взрывает, то пэтов спасает по пьяни». Почему спасателю не намяли горбушку тут же на месте, откуда на его голову сыскались защитники – если за него и в самом деле вступились, -- оставалось пока неясным. Однако, если банда, которой Гай встал поперек дороги, была известна в Кересе не первый день, и состав ее не представлял никакой тайны, то личности тех, кто выручил однорукого монгрела, требовалось еще каким-то образом установить. Рыжему не смогли сказать об этих людях ничего определенного, даже сколько их там было, потому что примерно в это же самое время заварушка непредвиденно разрослась по принципу «скажите, это частная драка, или участие могут принять все желающие?», и загадочных сотоварищей Гая никто толком не разглядел. А там уже они успели скрыться под шумок. Катце взял себе на заметку выяснить, что же за «праздник» такой случился в тот день в Кересе, что монгрелы как с цепи посрывались; не иначе, какой-то умник притащил из Мидаса большую партию «дури» в обход установлений Его Величества Короля Черного рынка. Если такое еще раз повторится, придется доходчиво объяснить свободному предпринимателю, кто в доме хозяин.
А пока предстояло тряхнуть банду, с которой так неудачно пересекся Гай, и выяснить, не запомнил ли кто из них новоявленных альтруистов, ни с того, ни с сего объявившихся в трущобах.
Особых трудностей это не составило: хорошенькая мордашка, строящая глазки лидеру «Железных хребтов» -- откуда простому монгрелу знать, что в Мидасе она обходится клиентам ох как недешево, но хозяин борделя «дружит» с Катце, вот и одолжил на время, в надежде, что рыжий заодно простит ему часть «дружбы». А дальше завлекательные полуулыбки и не менее завлекательные уговоры пойти «в одно такое местечко, меня там знают, можно роскошно оттянуться». Однако самой большой роскошью в номере позади забегаловки оказываются пара дюжих парней и холодные янтарные глаза типа со шрамом, взирающие на вожака банды сквозь кисею сигаретного дыма. Гордому главарю «Железных хребтов» достаточно вежливо объясняют: либо он оказывает помощь следствию, либо ему тут окажут такой прием, что по нему в самую темную ночь под разбитым фонарем можно будет определить, на сколько метров ниже кересской канализации его опустили. И прощай тогда авторитет лидера. Однако парень клянется и божится, что его ребята не признали и даже не запомнили в лицо никого из компании, пришедшей на подмогу Гаю, и самого однорукого с того дня не видели, иначе бы давно выдали ему и его дружкам все, что тогда не додали.
«Дружкам», легко сказать!
Ничего не поделаешь -- следствие зашло в тупик. Опрашивать всех членов банды на предмет, какие еще знакомые попадались им на глаза во время той судьбоносной драки, а потом искать этих знакомых и выяснять подробности у них Катце себе позволить не мог – «светиться» не входило в его планы.
Проблему эту следовало решить быстро, эффективно и по возможности – никого в нее не посвящая. Рыжий заблокировал линию связи, оставив свой комм доступным лишь для пары-тройки лиц, которым действительно могло понадобиться срочно связаться с ним. Потом сварил себе кофе, налил в чашку; подумав, вслед за чашкой прихватил в комнату и кофемашину тоже. Выставил аккуратным рядком вдоль клавиатуры пачку сигарет, зажигалку и свежевытрясенную пепельницу. Поудобнее устроившись за терминалом, запустил что-то тетрисообразное, ни к чему не обязывающее, и занялся умственной деятельностью.
Итак, что имеется в наличии? Не слишком жизнерадостный однорукий монгрел, в остальном относительно здоровый и с отличным протезом, почти неотличимым от живой конечности. Во всяком случае, бывший таковым примерно месяц назад, когда вышел из небольшого – на два-три дня – запоя, после чего почти сразу пропал из поля зрения. Опять же, исчезать в неизвестном направлении ему случалось и прежде, иногда по целым неделям, и далеко не всегда удавалось выяснить, где Гай коротал это время. Тем более, что у Катце были дела поважнее, чем пасти это несчастье ходячее. Иногда он жалел, что не осуществил свое первоначальное намерение встроить в протез маячок, пока тот еще находился в стадии изготовления, однако его тогда остановило что-то напоминающее соображения этики, или же, как вариант, раздражение, внезапно вспыхнувшее по отношению к собственным профессиональным привычкам, въевшимся в кровь не хуже никотина. В конце концов, Гай не имеет никакого отношения к его основной деятельности, так с какой стати рыжий должен нянчиться с ним, словно с ценным грузом?
И в итоге получалось, что у Катце только две возможности: либо сидеть и терпеливо ждать, чем самопроизвольно закончится вся эта история, либо пойти ва-банк, проверяя тот единственный вывод, что напрашивался при сопоставлении имеющихся в наличии скудных фактов.

* * *
- Во сколько ты заканчиваешь работу?
- А тебе что? – крепко сбитый молодой человек, выделявшийся на фоне разношерстных посетителей забегаловки высоким ростом и флегматичным видом, с явной неприязнью покосился на того, кто задал вопрос.
- Есть разговор.
- Не с тобой, - крепыш отвернулся, не желая продолжать беседу.
- Сид, ты же знаешь: если мне что-то от кого-то нужно, я это получу. Вопрос в цене.
- Размозжить мне башку и без тебя есть кому, а больше этого ты мне все равно ничего не с сможешь сделать.
- Ну, во-первых, могу – хозяину этой дыры, в отличии от тебя, есть, что терять, если он не постарается сделать то, что я скажу. Поменять вышибалу, например…
Сид резко обернулся к собеседнику и одарил его тяжелым ненавидящим взглядом исподлобья. Было заметно, что его обычная флегма дала изрядную трещину,
- А во-вторых, - продолжал Катце, словно и не замечая ненависти, - если я не узнаю того, что мне нужно, от тебя, то мне ответит Норрис. А у него, сам знаешь, мочевой пузырь слабоват для таких бесед.
- Ты его сперва достань, - после недолгого молчания пробурчал Сид, однако полной уверенности в его голосе не ощущалось.
- Уже, - сообщил Катце. – В данным момент он неплохо проводит время за картами кое с кем из моих людей. Возможно, даже что-нибудь выиграет, и у него останутся неплохие воспоминания о сегодняшнем дне – если мы с тобой договоримся, конечно.
Рыжий не блефовал, и Сид догадывался, что у Катце нет такой привычки: чтобы твои слова всегда имели вес, они должны иметь и основание.
Экс-бизон надолго замолчал, сжав губы и то устремляя упрямый взгляд на рыжего, то с выражением не меньшего упрямства глядя в пространство перед собой. Катце не торопил, зная, что мыслительные процессы в крепкой черепушке Сида протекают не слишком быстро.
- Я в семь сменяюсь, - сообщил наконец парень и снова отвернулся.
Рыжий кивнул, хотя крепыш не мог этого видеть, и отправился восвояси. До семи часов вечера нужно было еще разобраться с кучей дел, в том числе попробовать по разным хитрым каналам разузнать все же, кому и зачем мог понадобиться Гай.

* * *
- Ну и?... – все так же недружелюбно поинтересовался экс-бизон, когда они с Катце забрались в некий закуток пивнушки, где работал Сид. Закуток считался в этом гадюшнике отдельным кабинетом.
- Что вы собираетесь делать с Гаем?
Сид хлопнул глазами.
- Ты о чем вообще, Меченый? - попытался он после недолгого замешательства изобразить непонимание. Получилось неубедительно.
- Заметь, я пока даже не спрашиваю, где вы его прячете. И от кого. Надеюсь, что всего лишь от «Железных хребтов», но в любом случае, он не может до старости отсиживаться в вашей тайной норе. К тому же для него существует опасность и помимо временно зарвавшейся банды – возможно, куда более серьезная.
- И какая? – спросил парень после обычной для него паузы.
- Об этом я буду говорить с ним самим. Ты не ответил на мой вопрос.
- А с чего ты вообще у меня про Гая спрашиваешь? Да и никто из наших не знает, где он, кого хочешь спроси.
- Уже спросил. И мне сказали, что именно ваши отбили Гая у «Железных хребтов».
- Кто сказал? – изумился Сид.
- Не твоя забота. У меня свои каналы.
Экс-«бизон» так и пялился на него округлившимися глазами, в которых понемногу начинало читаться восхищенно-уважительное «ну, рыжий, ты крут!»
- Чего тебе надо от Гая? – после очередной и довольно длинной паузы, не глядя на Катце, глухо спросил Сид.
- Не мне от него, а ему от меня, как бы он это не отрицал. Но говорить на эту тему я буду только с ним самим, игра в «глухой телефон» мне не нужна. Так что передашь ему вот это, - Катце протянул монгрелу сотовый. – Пусть свяжется со мной, да без фокусов. Кроме меня никто не станет нянчиться с ним из сентиментальных соображений, ему ли не знать.
- Хорошо, - забирая мобильник, уже с обычным своим спокойствием кивнул Сид.
- А что все-таки случилось с Люком? – почти безразлично спросил рыжий, когда тот уже поднялся, чтобы уйти.
- Ты и это знаешь? – с легкой досадой удивился Сид. Потом все же сообщил со вздохом: - Люк подсел на какое-то дерьмо… Не подсел даже, а так, попробовал один раз. Говорили мы ему: не связывайся, так он назло… Вот и поехала крыша с этой дряни. Когда ничего, а когда совсем не в себе, караулить приходится. Но пока вроде получалось углядеть… Не, - вдруг не на шутку заинтересовался экс-«бизон», - а откуда ты про Люка-то узнал? Вроде никто чужой не в курсе…
- Если верить «Железным хребтам», среди тех, кто отбил у них Гая, не было никого приметного. А Люка не запомнить – это еще постараться надо, он у вас как та вывеска – блестит, звенит, ласкает слух и взор [1].
- Ааа… - протянул Сид, но уже пройдя несколько шагов в направлении выхода, вдруг спохватился: - Так если они никого не запомнили, то как ты узнал, что там мы были? Они ж сами об этом не знают, иначе бы давно наехали.
- А кто, кроме вас, мог посочувствовать идиоту, заслонившему свой широкой спиной изуродованного пета? Только вы – если видели, за кого он заступился, то поняли, почему..
- Вот же… - опешил Сид, и тут же разозлился на самого себя и на рыжего, так ловко «купившего» его. Однако от дурного слова все-таки удержался, твердо помня, что его друг все еще в руках Катце. Только напомнил угрюмо:
- Ты Норриса-то отпусти, как обещал.
- Отпущу, как только Гай мне позвонит, - равнодушно обронил Катце.

* * *
Вызов с переданного Сиду телефона прозвучал через два с половиной часа.
- Ну?... – послышался в трубке голос Гая.
- Угу, давно не виделись.
- Чего тебе надо?
- Ты знаешь о том, что тебя ищут?
Пауза. Потом настороженное:
- И кто?
- Пока точно неизвестно. Но может получится, что когда узнаешь, будет поздно. Сам понимаешь, в твоей биографии есть только один пункт, способный кого-либо заинтересовать. У меня два варианта, кто это может быть, и ни один из них тебе не понравится.
- А знаешь что? Пошел ты на хрен со своими вариантами. Я вообще позвонил только чтобы ты Норриса отпустил…
Отбой.
Рыжий, не изменившись в лице, отключил линию, смял окурок в пепельнице и не торопясь набрал другой номер, отзывая своих громил из квартиры Норриса. Прихватив их в условленном месте на границе Мидаса и трущоб, Катце уже вместе с ними и с переносным следящим устройством отправился в то место, что горело на схеме радара красной точкой – мобильник, который он передал Гаю через Сида, имел встроенный маячок с автономным питанием, подававший сигналы даже тогда, когда отключали телефон.
Сигнал привел рыжего и его свиту в район развалин в самой непрезентабельной части Кереса – жить здесь было невозможно, пробираться среди т ...

 Отправлено: 03.08.10 11:15. Заголовок: А говорили: рыжим - ..

... орчащих всюду руин и обломков -- проблематично, но Катце таки дал себе труд отыскать среди этого помойного великолепия щель, в которую был всунут телефон. Удовлетворенно кивнув самому себе – другого он от осторожного и хозяйственного Гая в общем-то не ожидал – рыжий спрятал мобильник обратно в тайник и покинул чудное местечко. Кто знает, может обстоятельства еще вынудят упрямого монгрела воспользоваться связью с ним. Снова трясти «бизонов» не имело смысла, наверняка Гай постарается найти новое укрытие, не прибегая к их помощи. Так на самом деле гораздо безопаснее и для них, и для него самого.
_________
[1] - (с) Р. Бёрнс

 Отправлено: 03.08.10 11:21. Заголовок: А.М. рада, что текст..

А.М. рада, что текст появился здесь. С удовольствием перечитаю

 Отправлено: 03.08.10 11:27. Заголовок: Март, спасибо :sm19..

Март, спасибо Сейчас чуть погодя выложу остальное

 Отправлено: 03.08.10 11:40. Заголовок: * * * Незнакомец по..

* * *
Незнакомец подошел к нему в тот момент, когда дилер собирался открыть дверь в подъезд рядом с аптекой на Оранж-роуд.
- Господин Катце?
Рыжий скосил глаза на обратившегося к нему, мгновенно охватывая взглядом с ног до головы, выпустил дым в сторону и только после этого соизволил ответить:
- Идиотский вопрос.
- Простите? – вполне закономерно опешил незнакомец, не потеряв, впрочем, своего уверенного вида.
- Я не отношусь к неприятностям того рода, которые ищут себе на пятую точку, не выяснив сперва, что они собой представляют. Раз вам понадобился Катце, значит, должна быть известна и моя внешность. Которую вряд ли кому придет в голову косплеить в радиусе пятидесяти миль от Танагуры.
Незнакомец рассмеялся -- вежливо, но отнюдь не натянуто, и это лыко рыжий тоже вставил в строку; он пошел на провокацию намеренно, желая выяснить уровень профессионализма того, с кем в данный момент имел дело. Его опыт подсказывал, что это скорее всего и есть тот непонятный тип, который интересовался Гаем. Кажется, противник и в самом деле попался серьезный, наверняка давно к нему присматривался (или присматривались, что вероятнее), и коль скоро вышел из тени, значит, у него на руках должен быть неслабый козырь. Или же наоборот, нет ничего, и он решил попытаться использовать Катце в качестве последней возможности что-то выяснить.
«Интересно, сколько лет назад у меня выработалась профессиональная паранойя?» - отстраненно подумал рыжий; в моменты наибольшего напряжения порой лезли в голову вот такие бессмысленные вещи, благо, Катце давно научился не обращать них внимании и не отвлекаться от главного.
- А вы заносчивы, - улыбка незнакомца была на редкость симпатичной, и то, что в ней едва уловимо просвечивало что-то опасное, только усиливало притягательность.
- Нет, просто занят, - покачал головой Катце. - Абсолютно нет времени на беседы ни о чем.
- В таком случае перейду к сути и буду краток. Мне нужен монгрел по имени Гай, и я готов хорошо заплатить, чтобы разыскать его.
- И зачем он вам?
- …А также заплатить, чтобы оставить в стороне лишние вопросы.
- В таком случае, весь этот разговор от начала до конца - лишний. С вашего позволения, - Катце шагнул мимо собеседника к дверям. – Покупка и перепродажа кота в мешке не по моей части, вам следует поискать другого дилера.
- Ладно, - снова улыбнувшись, без тени смущения, тут же уступил незнакомец. – Раз это для вас так важно, я постараюсь удовлетворит ваш интерес. Хотя мои полномочия в этом вопросе не безграничны, к сожалению.
Катце снова подумал, что имеет дело с профессионалом высокого класса, прекрасно знающим, как манипулировать окружающими и использовать свое обаяние с максимальной эффективностью. У рыжего словно что-то мерзкое проползло вдоль позвоночника, настолько физически ощутимым было впечатление, что сейчас его будут пытаться дергать за ниточки, прощупывая слабые места и надавливая на них, вытягивая у него не столько даже согласие продать Гая, сколько его собственную реакцию. И он будет реагировать, невозможно не реагировать, имея дело со столь умелым противником. Просто же повернуться и уйти не позволял предмет разговора: Катце тоже нужна была информация, в частности о том, каким образом эти люди вышли на него. «Все-таки, - опять подумал рыжий, -- свои или федералы?». Впрочем, гадать на кофейной гуще он уже устал, хотелось фактов.
- Хорошо, я готов вас выслушать, - обернулся он к незнакомцу.
- Будем беседовать прямо тут, на улице?
- За углом есть кафе, там сейчас не слишком много народу. -- Катце вопросительно посмотрел на собеседника.
Через несколько минут они уже сидели за столиком недалеко от окна – не самое укромное место в заведении, зато на максимальном расстоянии от немногочисленных посетителей. К тому же Катце хорошо знал, что в наиболее удобных для приватной беседы уголках, как правило, водятся «жучки» – просто так, на всякий случай оставленные спецслужбами Амои: авось да попадется кто-нибудь по глупости.
Незнакомец заказал минеральную воду, рыжий – обычный «джентльменский набор»: кофе и пепельницу -- и тут же принялся дымить, совершенно не интересуясь согласием своего визави.
- Видите ли, господин Катце…
- Может быть, представитесь для начала? Я предпочел бы знать, с кем имею дело.
Незнакомец на сей раз не стал улыбаться, произнес спокойно:
- Думаю, мое имя вам ни о чем не скажет. Да и фирма, на которую я работаю, не нуждается в лишней рекламе. Нет, ничего незаконного. Дорогое сыскное агентство, так что… сами понимаете.
Катце кивнул: он бы наверное удивился, услышав что-то принципиально иное. Имя и название агентства, например -- пусть даже не существующие в природе. А так ему оставляли крайне неудобную вариативность, расклад, при котором это самое агентство могло действительно существовать, а могло и нет.
- Видите ли, - продолжал меж тем незнакомец. – Пару месяцев назад в одном из престижных районов Мидаса был ограблен кар некоего влиятельного и уважаемого гражданина; имя клиента я, естественно, называть не вправе. Помимо прочих ценных вещей были похищены весьма важные бумаги и флэш-карта. На месте преступления видели только одного человека, которого впоследствии удалось опознать как этого самого Гая – подробности я опущу, с вашего позволения, но похитителю удалось скрыться в самый последний момент, и дальше установления личности мы фактически не продвинулись.
- Значит, - неторопливо уточнил Катце, - вас интересуют главным образом бумаги и флэшка, я правильно понял?
- Совершенно верно.
- И вы полагаете, что сиволапый монгрел стал бы хранить этот, с его точки зрения, хлам? Или, может быть, полагаете, что он попытался кому-то все это сбагрить? В таком случае, придется вас разочаровать: монгрелы не настолько сообразительны, чтобы использовать подобный шанс. Наверняка он просто выкинул все это, как только понял, что ничего интересного для себя в ваших документах не найдет.
- Тем не менее, моему клиенту желательно установить местонахождение этих вещей, пусть даже они в самом деле были вышвырнуты на одну из кересских помоек. К тому же, я бы не стал полностью исключать шанс, что монгрел все-таки попытался кому-то их продать. Например, учитывая, насколько хорошо вы с ним знакомы…
Катце проигнорировал намек, сопровождаемый выразительным взглядом темных проницательных глаз. Он почти не сомневался, что вся история с пропавшими документами – просто спектакль, в котором ему сейчас пытаются всучить роль несведущего статиста. В конце концов, документы, на розыск которых стоило бы тратить столько сил и средств, печатаются на специальной бумаге с электромагнитным маркером владельца, который работает как маячок, пусть и с сигналом небольшой мощности. То же самое и с флэшкой. К тому же должны существовать дубликаты.
- Это были сертификаты на недавно доставленные на Амои -- совершенно легально, заметьте -- произведения искусства, - сделал незнакомец свой следующий ход. Катце мысленно поплодировал ему: прекрасная продуманная легенда, не придерешься. Да, у сертификатов маркеры, по которым их можно отследить на расстоянии, могли и отсутствовать, а на флэшке вполне могли быть дополнительные сведения по каждому предмету этих самых произведений искусства.
- А еще там был недобросовестный охранник, вразрез с инструкцией отлучившийся из кара, - устало резюмировал рыжий, замыкая эту идеальную во всех отношениях цепочку.
- Как в плохом анекдоте, вы правы, – грустная и доверительная одновременно усмешка незнакомца была по-настоящему неотразима. Что ж, подумал Катце, в конце концов, никаким спецслужбам не вычислить ту степень иммунитета к подобным вещам, какую он выработал у себя за годы служения Ясону Минку. Возможно, тем, кто с таким рвением искал Гая, следовало направить для обработки дилера кого-нибудь не столь блестящего и высокопрофессионального – глядишь, это и усыпило бы бдительность Катце. Этот же человек в глазах рыжего был прямо-таки вопиющим сигналом опасности; уже одной его внешности хватило, чтобы насторожить Катце: совершенные, почти как у элиты, черты давали эффект своего рода безликости – подобную внешность можно было бы встретить среди представителей почти любой национальности, относящейся к европеоидной расе. Добавить к этому среднестатистическую скромность классического костюма, не дешевого, но и не слишком дорогого; прическу, достаточно распространенную как на Амои, так и среди прибывающих со всех концов галактики туристов, однако же достаточно хорошо прикрывающую мочку правого уха, и безупречное произношение образованного гражданина. Не зря осведомители рыжего единодушно принимали его за федерала – они просто не представляли, к какому уровню Зейн мог бы принадлежать этот человек, будь он гражданином -- особенно учитывая явную возможность пересекать границы Мидаса и Кереса.
- Что вы хотите от меня? – решив, что пора уже заканчивать эту комедию, прохладно поинтересовался Катце. – И почему вообще-то считаете, что я могу быть вам полезен?
На самом деле он уже не надеялся на вразумительный ответ, но теперь ему нужно было только найти достаточный повод, чтобы свернуть бесплодный разговор. Вернее, дождаться, пока противник сам подаст ему такой повод. Уйти просто так он по-прежнему не мог – это не та реакция, которую он собирался продемонстрировать незнакомцу. До поры до времени он должен думать, что сможет найти, чем заинтересовать Катце.
- Содействия в розысках, за хорошее вознаграждение, разумеется, - ответил тот с таким видом, словно выкладывал козырной туз.
- А с чего вы взяли, что от меня будет толк, даже если я соглашусь взяться за поиски? Искать монгрела из трущоб, если он решил скрыться – дело практически безнадежное, его может носить где угодно, от Нил Дартс до Пустошей, и никакие чудеса техники не помогут его вычислить.
- Потому мы и обратились к вам. У вас есть возможность навести справки непосредственно в Кересе, что для любого другого человека на этой планете довольно затруднительно.
- От справок тоже толку не много, если такой вот твердолобый разгильдяй, какими, по сути, являются большинство монгрелов, случайно сорвал куш и загулял где-нибудь в полулегальном борделе: их в Мидасе, сами знаете, не меряно и не считано.
- Однако же в отношении именно этого твердолобого разгильдяя вы должны быть осведомлены несколько лучше, чем о прочих, вам ведь приходилось оказывать ему кое-какие услуги. Из ряда вон выходящие, я бы сказал.
- Допустим, - рыжий, в общем-то, был готов к такому повороту, и даже к тому, что его попытаются шантажировать. – Возможно, я даже делал это по чьей-то просьбе. Но это не значит, что выполнив просьбу, я продолжал интересоваться Гаем.
- Да, разумеется. Но не исключено, что какие-то ниточки в ваших руках остались, и с их помощью вы могли бы выяснить хотя бы направление, в котором вести поиск.
- Да, какая-то доля вероятности есть, - кивнул Катце, а про себя вздохнул с облегчением: значит, нет у них настоящего компромата, где-то слышали звон, и все. Вот теперь пришло время сделать финальный ход: сомнений, как нужно действовать, у него больше не было. – Но эта вероятность настолько мала, что затраченные мною усилия по розыску могут просто не окупиться – ни для меня, ни для вас.
- Какую сумму вы сочли бы достаточной, чтобы окупить это для себя? – после хорошо выдержанной паузы спросил незнакомец.
Прикинув в уме цифру, которая была бы в данном случае уместной, то есть запредельной, рыжий назвал ее.
Незнакомец взглянул на него с искренним интересом, затем назвал свою, составлявшую несколько больше трети того, что запросил Катце.
- Столько я готов заплатить вперед. И еще столько же – если будет результат.
Рыжий только хмыкнул про себя: все-таки это почти наверняка федералы, свои не стали бы оплачивать такие окольные пути, да еще так дорого. Разве что игра их намного тоньше и сложнее, чем он хотя бы может себе предположить, и кроме них с Гаем целью этой игры является кто-то еще. Элита из Танагуры, например. Но опять же, родные спецслужбы знают его, правую руку покойного Минка, куда как лучше, и при имеющемся раскладе им было бы проще без долгих церемоний взять его за горло– выпотрошить мозги, банковские счета и все остальное. Да и явная «широкопрофильность» данного конкретного типа говорила в пользу версии о федералах – все-таки на чужой планете держать слишком обширную сеть резидентуры опасно, отсюда и требование универсальности к имеющимся в наличии агентам. Однако выводы выводами, а точных фактов на руках Катце пока не было, и он об этом помнил.
- Хорошо, я подумаю, устроят ли меня такие условия. Впрочем, и вы можете подумать об увеличении вознаграждения.
- Ну, думать будет мое начальство, мои собственные полномочия не так велики, - легко откликнулся незнакомец. – Встретимся здесь же через 24 часа?
- Лучше оставьте мне номер для связи, и в ближайшие двое-трое суток, как только разберусь с неотложными делами, я вам сообщу о своем решении. -- Никакого желания выползать из своего убежища без крайней необходимости рыжий не испытывал.
Незнакомец нехотя согласился.
Впрочем, добравшись до родного терминала, Катце очень быстро убедился, что и этот его ход был предусмотрен неизвестным противником не хуже всех остальных: номер оказался зарегистрирован на некоего экспедитора, работающего в фирме по производству и сбыту электроприборов.
Чистая работа, ничего не скажешь. Вот теперь действительно оставалось только ждать, каким боком повернутся события и, возможно, тянуть до последнего, а там – как масть пойдет.

* * *
На следующее утро, просматривая почту и биржевые новости вперемешку с новостями не биржевыми, Катце зацепился взглядом за упоминание каких-то пертурбаций в высших эшелонах Танагуры. Ткнув курсором в заинтересовавшую строчку, он получил сомнительное удовольствие узнать, что назначен новый глава Отдела нейрокоррекции и временный директор комплекса биотехнологических лабораторий. Были названы имена вновь назначенных, но о том, кого они сменили на этих должностях, не говорилось ни слова.
Рыжий набрал номер одного из своих эосских клиентов, коротко бросил снявшему трубку фурнитуру:
- Можно приезжать за заказом, я буду в офисе через полчаса.
Фурнитур нарисовался на пороге кабинета почти сразу же вслед за Катце и незамедлительно получил то, за чем явился. А рыжий – интересующую его информацию. Как он и предполагал, такое двойное смещение с должности одного блонди даже без упоминания его имени в официальных новостях, могло означать только одно: утилизацию. Подробностей фурнитур не знал, и клятвенно уверял, что не знает никто в блондебашне: по словам немногих счастливых очевидцев – счастливых потому, что потом смогли по секрету всему Эосу растрепать ничего не значащие мелочи под видом мировой сенсации – вчера утром господин Эм как обычно отправился на работу, но обратно уже не вернулся. Видимо, его «загребли» прямо из лабораторий. Катце предпочел не удивляться: вариативность поведения Юпитер не шла ни в какое сравнение даже с самыми непредсказуемыми и разносторонними представителями рода человеческого и элиты, и чего она там себе рассчитала, на каких основаниях, не стоило даже пытаться понять, машина есть машина. Но на душе почему-то стало муторно.
Смерть человека – и не человека даже, блонди – с которым разговаривать-то по-настоящему пришлось всего два раза в жизни, неожиданно отозвалась в Катце болезненной тоской. Словно сдавило чем-то прокуренные легкие, превратив дыхание в утомительный процесс. И упорно не желало отпускать – видимо именно потому, что рыжий не видел никаких рациональных причин для переживаний: ну что такого, в самом деле? Еще одна утилизация еще одного блонди...
Последний раз он видел Рауля Эма с полгода назад в Гардиан; вероятно, элитнику потребовался какой-то особый биоматериал из тайных подземных лабораторий, коль скоро он удостоил сие заведение своим личным посещением. Блонди вывернул навстречу Катце из-за поворота в коридоре, когда рыжий, покончив со своими кураторскими делами, собирался уже уходить; в полушаге позади Рауля почтительно следовал нынешний директор Гардиан.
- Катце? – кажется, господин Эм даже отбросил тогда волосы с лица свойственным ему плавным и выразительным движением, словно хотел убедиться, что не обознался в полутемном коридоре, и перед ним действительно бывший фурнитур Минка. Впрочем, Катце знал, что элита прекрасно видит при любом освещении, и совсем без освещения, так что этот жест скорее можно было расценивать как выражения некой особой заинтересованности в нем Рауля. Хотя тогда Катце об этом не думал, охваченный странным волнением при виде блонди, так напоминающего его бывшего хозяина. Со времени смерти Ясона, с того не слишком приятного разговора, когда он сообщил Эму все подробности гибели его друга, Катце практически не приходилось сталкиваться с высшей элитой. Про него словно забыли; о том, что скромный дилер черного рынка все еще существует для Танагуры, говорили лишь подтверждения, приходившие по электронной почте в ответ на его ежемесячные отчеты о состоянии дел в Гардиан. Да еще фурнитуры в гражданской одежде, возникавшие время от времени на пороге его мидасского офиса, чтобы получить для своих хозяев заказы на всякую ерунду – или не ерунду – которую на Амои невозможно было раздобыть легальным путем. Не ерунду, за исключением господина генетика, заказывали, кстати, всего двое или трое, причем, не блонди.
Рауль то ли непривычно мягко для элиты, то ли просто индифферентно – рыжий так и не разобрал – попросил уделить ему немного времени, и Катце согласился, не задумываясь, завороженный свалившимся на его бедное воображение призраком Ясона. Раньше, постоянно бывая в Эосе на правах личного шофера господина Минка и видя блонди всех сортов едва ли не каждый день, он как-то перестал замечать, насколько они похожи между собой. Но сейчас черты Ясона так и сквозили во внешности господина Эма, порождая сладко-горькие воспоминания.
По просьбе генетика директор предоставил им для беседы свой кабинет, с преувеличенной почтительностью поклонившись Раулю, а на рыжего бросив быстрый косой взгляд. Возможно, он недолюбливал Катце; во всяком случае, относился к нему весьма настороженно и недоверчиво.
- Катце, я хотел бы, чтобы вы сказали мне, что думаете об отношениях Ясона и его… Рики, - устраиваясь во внушительном директорском кресле, сообщил Эм, как только Катце прикрыл за ними дверь. – Садитесь, нет смысла стоять.
Янтарные глаза рыжего от удивления открылись чуть шире, чем обычно.
- Их нельзя было разлучать, - сказал он и снова удивился, теперь уже самому себе. На вопрос, которого не ожидал от блонди, он дал ответ, которого не ожидал от себя. Однако Катце почти сразу перестал сожалеть о сказанном: в конце концов, это действительно было главным, и это было правдой. К тому же из прошлого разговора с господином Эмом Катце хорошо помнил, что изворачиваться и уходить от прямого ответа, имея с ним дело, может выйти только себе дороже.
Рауль несколько секунд смотрел на него, словно изучая, потом спросил:
- Что заставляет вас так думать?
Катце не знал, что ответить. «Я видел их рядом»? Он понимал, что для элитника это не ответ, тот тоже видел их рядом, но ему это ни о чем не говорило, кроме одного: у Ясона произошел некий необъяснимый сбой, и его замкнуло на дворняжке, которая в понимании Рауля была ничтожнее, чем любой безмозглый породистый пэт. Этого не мог понять уже рыжий: как генетик не разглядел, что представлял собой Рики? Того, какая жизненная сила исходила от него, какое пламя сверкало и переливалось в темных глазах? Но, вероятно, в самом деле не видел, не чувствовал, иначе понял бы все сам.
- Они уже не могли друг без друга, - осторожно начал Катце. После полной откровенности первых слов не имело смысла идти на попятную, однако продолжать в том же духе оказалось нелегко: рыжий не привык быть откровенным. Никогда не был.
- Взаимозависимость? – ни поза, ни выражение лица блонди не изменились, но, тем не менее, он сразу стал каким-то цепким, острым, словно гончая, взявшая след.
- Не знаю, господин Эм, мне трудно судить, когда дело касается их двоих, - Катце вдруг смутился и постарался скрыть неловкость: – Наверняка вы разбираетесь в психологии куда лучше меня, не мне вам объяснять.
- Ваши познания в психологии значения не имеют, я хотел бы услышать именно ваше мнение. - И опять это прозвучало мягко, без давления, хотя насколько Катце успел узнать Эма, тот был вполне способен подавлять своей властностью и непреклонностью.
- Мне кажется, к тому, что было между ними, вообще нельзя подходить с общепринятыми мерками. Они слишком много значили друг для друга, слишком много взяли друг от друга и слишком много отдали.
Рауль нахмурился, выражение лица стало почти брезгливым:
- И что, по-вашему, этот монгрел мог дать Ясону?
- Не уверен, сумею ли объяснить … - Катце вдруг понял, что здорово нервничает и уже давно хочет курить. Для него самого ответ был очевиден: из Рики ключом била жизнь – завораживающая, заразительная энергия, за которой хотелось идти, как за путеводной звездой. Но видимо Эм обладал какой-то особенной внутренней слепотой и был просто не способен разглядеть этот свет. И все же Катце чувствовал необходимость как-то перевести абстракцию ощущений в слова, хотя бы попытаться объяснить Раулю суть явления по имени Рики Дарк.
- Он имел свойство придавать яркость жизни тех, кто с ним соприкасался. С ним хотелось делить и свои переживания, и его собственные.
- И вам тоже?..
Вопрос застал рыжего врасплох, заставив почувствовать себя словно пойманным за руку – нет, не на месте преступления, но на чем-то слишком личном, не предназначенном для чужих глаз. Катце, ты явно перестарался, пытаясь угодить господину генетику!
Он еще не успел придумать достаточно уклончивый ответ, как Эм задал новый вопрос:
- И что, по-вашему, Ясон мог стремиться разделить с ним? У них ведь, насколько мне известно, не было абсолютно ничего общего. Или вы хотите сказать, что Минк готов был скатиться до уровня монгрела, - Рауль сделал многозначительное ударение на последних словах, давая собеседнику понять, что конкретно он имеет в виду, - лишь бы найти точку соприкосновения?
Такое Катце прежде в голову не приходило, однако он подумал, что Рауль-то, пожалуй, попал в десятку. Вот только как ему теперь облечь утвердительный ответ в приемлемую форму?
Но элитник снова спас его от необходимости отвечать:
- Ну и зараза, однако, был этот ваш Рики! Хотя судя по вашим словам, эти свои свойства он не контролировал, они проявлялись независимо от его желания, так?
- Видимо, так, - кивнул Катце, стараясь не выдать своего облегчения от того, что отпала необходимость отвечать на скользкий вопрос. Странно было слышать из уст Идеального Блонди такое словечко, как «зараза», однако рыжий был почти уверен, что Эм употребил его в смысле «инфекция», просто в более грубой форме, из желания покрепче выразиться.
На несколько секунд повисло молчание.
- Мда, всего лишь своего рода аномалия, случайная комбинация бесконтрольных энергий, и эта нелепая случайность погубила Ясона Минка, почти совершенного… - Рыжему показалось, что в голосе Рауля он уловил нотки разочарования и печали. Однако сами слова неожиданно резанули по больному так, что он ответил почти резко:
- С тем же успехом можно сказать, что Ясон погубил Рики.
- Это неравноценное сравнение, - отрезал Эм, в свою очередь тоже, видимо, задетый за живое. – Ясон был не хаотическим природным явлением, а личностью, притом совершенно исключительной -- такой, каких, скорее всего, уже не будет.
- Рики тоже был личностью, и в этом, по-своему, не уступал Ясону. А если и уступал, то лишь потому, что не был элитой, - Катце сам не мог поверить, что у него хватает смелости так настойчиво защищать перед блонди честь Рики Дарка. А ведь Ясону никогда бы не смог так перечить – не потому что боялся последствий. Просто не мог. Не Ясону.
Но Рауль был другим, несмотря на внешнее сходство и всю ту силу, что исходила от него, как от любого представителя высшей элиты. Катце не мог бы сказать, в чем тут дело, да и не задумывался он об этом, ни тогда, ни после. Просто для него было аксиомой, что Ясон исключителен, с кем ни сравни. И вот сумел же найти на свою голову исключение себе под стать…
- Личностью? – Рауль не скрывал своего недоверия к словам рыжего. – Вы хотите сказать, что считали этого монгрела личностью?
- Как я уже сказал, он был личностью, хотя вы, конечно, вправе не верить.
- Я на самом деле не вижу никаких оснований для подобного утверждения, - похоже, господин Эм начинал раздражаться и терять терпение. – Но если они у вас есть, я хотел бы о них услышать.
Основания! Кто бы Катце для начала сказал, в чем для блонди заключается понятие «личность». В первую очередь, вероятно, интеллект. Способность действовать целесообразно и последовательно, А что еще?
- Понятие «личность» включает в себя как минимум наличие интеллекта, - словно отвечая на его мысли, с оттенком язвительности заметил Рауль. – Однако ничего подобного за Ясоновым монгрелом я не замечал.
- У него были достаточно высокие интеллектуальные способности, гораздо выше, чем у большинства граждан, с которыми мне приходилось иметь дело по работе. Просто в Эосе у Рики не было возможности их проявить. Режим существования пэтов мало этому способствует.
- Он вполне проявил себя, - в глубоком красивом голосе Рауля звучал откровенный сарказм. – Поведением, полностью противоречащим любым понятиям о логике и здравом смысле.
- Думаю, для Рики в этом как раз был свой смысл – единственный способ сохранить самоуважение, оказавшись в роли домашнего животного.
- Проявляя тупое упрямство и неблагодарность? Этим он скорее доказал, что роль животного как раз для него.
- Было бы странно, если бы он испытывал благодарность за то, о чем не просил, и что вообще было навязано ему против воли. – Катце понимал, что его самым натуральным образом «понесло», однако остановиться не мог. И не особо хотел. Ощущения были как тогда, в юности, когда он играл с огнем, воруя секреты Танагуры.
- Его воли? Не слишком ли много он о себе мнил?
- Может, и слишком. Но он знал, что способен на большее, чем растительное существование в золотой клетке. У него были для этого основания. -- В итоге пришлось рассказать Раулю, что Рики работал на него – разумеется, опустив все подробности, какие можно было опустить: все же речь шла о черном рынке.
- Можете быть уверены, господин Эм, - заключил он, - раз Ясон решил испробовать его в деле, значит, считал, что у парня должны быть способности. Мне ли вам объяснять, что он не был бы хорошим администратором, если бы не разбирался в таких вещах. Господин Минк никогда бы не стал пристраивать кого-то за одни лишь красивые глаза, и не в его правилах было зря рисковать даже самой ничтожной частью бизнеса. Я считаю, Рики даже превзошел его ожидания.
- Мне он об этом никогда не рассказывал. – Ни раздражения, ни язвительности. Видимо, Рауль привык очень спокойно воспринимать факты, которые считал доказанными.
Он снова замолчал, на этот раз почти на целую минуту. Катце, которого теперь, когда Рауль успокоился, тоже оставил весь боевой азарт, попытался отвлечься от бесплодных сожалений о проявленных им излишках смелости, прикидывая, сколько гигабайт умных мыслей пронеслось за это время у Эма в голове
- Даже исходя из всего, вами сказанного, - резюмировал наконец Рауль, нет оснований думать, что Ясон когда-либо считал Рики личностью. Равной себе, во всяком случае.
- Вероятно, и не считал. Просто… - Катце затруднялся подобрать нужное определение, - на уровне восприятия, не задумываясь... Хотя конечно мне трудно судить. - Рыжий прекрасно помнил, как не раз вставал в тупик, пытаясь понять, что у Минка на уме.
- Нет, тут вы, скорее всего, правы, и он действительно не задумывался ни о чем подобном. Я-то как раз могу судить о содержании его мыслей. - Рауль опустил голову, и за упавшими на лицо волосами рыжий не мог увидеть выражения, но ему почудилась грустная усмешка в последних словах.
- Стоит вспомнить еще кое о чем, господин Эм, - Катце постарался, чтобы это прозвучало как можно почтительнее – не потому что боялся гнева блонди (после всего-то, что уже наговорил!), а просто повинуясь привычке, опыту, который подсказывал ему, что люди часто принимают или не принимают сказанное не столько в зависимости от содержания, сколько реагируя на интонацию. И то, что Рауль – блонди, еще не гарантия его полной невосприимчивости к подобным вещам. – Я имею в виду слова господина Минка, когда он отпускал Рики в Керес – он тогда сказал: чтобы Рики не сломался окончательно. Ясон полностью подчинил себе мальчишку, отнял все, на чем у монгрелов держится гордость. Что еще там было ломать, кроме последнего – человеческой личности?
- Тем не менее, ваша точка зрения кажется мне слишком радикальной, Катце… даже принимая во внимание это его высказывание, - задумчиво покачал головой Рауль. – Впрочем, то, что я хотел – ваше субъективное мнение – я услышал. И даже больше, учитывая неизвестную мне прежде информацию… В ваших словах, возможно, даже есть некое рациональное зерно; но боюсь, итог подводить преждевременно. Пока могу сделать только один вывод: я недостаточно хорошо знал Ясона.
- Вряд ли кто-то знал его достаточно, - Катце произнес это насколько мог мягко: ему вдруг захотелось поддержать блонди, выглядевшего сейчас почти что озадаченным и усталым. Совсем как тогда, сразу после взрыва в Дана Бан, неожиданно подумал рыжий. – Если бы речь шла об обычном человеке, не об элите, я бы сказал, что почти каждый в этой жизни стремится найти в ком-то свою дополняющую противоположность. Встреча Ясона и Рики была невероятной случайностью, почти невозможна – наверно, они это понимали, потому и ...

 Отправлено: 03.08.10 11:40. Заголовок: * * * Незнакомец по..

... держались так отчаянно друг за друга.
- Все-таки очень странная точка зрения, - Рауль с полминуты изучал его пристальным взглядом, и Катце подумал, что для понимания некоторых вещей бесполезны самые мощные мегамозги, требуется что-то совсем другое.
– Благодарю вас, вы можете идти, - наконец произнес блонди.
Больше он на Катце уже не взглянул; сидел, выпрямившись, в кресле за директорским столом и смотрел в окно. Силуэтом на фоне безжизненно-белого оконного прямоугольника Рауль Эм выглядел тоньше и меньше, чем обычно, и хотя вовсе не казался ни слабым, ни потерянным, ощущалось в этой картине такое пронзительное одиночество, что у Катце что-то сжалось там, где полагается быть душе. В этот момент генетик вновь показался Катце невыносимо похожим на Ясона – такого, каким тот был в год разлуки с Рики, когда одиночество читалось в каждой его черте, в каждом движении. Помня реакцию Рауля на смерть друга, рыжий не сомневался, что Эму его не хватает; вероятно, Рауль даже тоскует по нему, независимо от того, насколько сильна была его привязанность. В конце концов, Ясон Минк был единственным близким ему существом…

День прошел как обычно; относительно Гая и тех, кто за ним охотился, ничего нового узнать не удалось. А ближе к ночи, несмотря на то, что работы еще хватало, накатила неотвязная мысль: он ведь мог, мог рассказать Раулю, что Ясон вынес из Дана Бан человека, которого непосредственно перед этим едва не убил. Явно недостаточно быть лишь сгустком безличной энергии, чтобы так повлиять на решение блонди.
Конечно, пришлось бы заменить одну ложь на другую, «признаться», что не сказал в свое время всей правды, и Гай умер не в пламени Дана Бан, а позже, в больнице. Но за сроком давности Рауль мог и простить, а дело казалось рыжему стоящим такого риска. Как будто это могло чем-то помочь Эму, и он был бы сейчас жив… Не давало покоя нелепое сожаление, что блонди умер, так и не узнав, не поняв, не поверив.
Лишь поздно ночью, потеряв надежду, что навязчивое состояние пройдет само собой, рыжий обратился за помощью к бутылке контрабандного коньяка и смог немного расслабиться. И только тогда понял: Рауль вызывает у него такое сочувствие потому, что Катце видит в нем что-то вроде отражения собственной судьбы: Минк и Рики ушли из этого мира, наконец-то оставив свои разборки, рука об руку, чтобы больше не расставаться, а его, как и Рауля Эма, ждет смерть в полном одиночестве.

* * *
Вызов пришел на третий день, с незнакомого номера. Если бы не линия, на которую он поступил, рыжий вообще бы не ответил на звонок; но это была специальный линия, связь, которую получали лишь очень немногие доверенные люди и только при особых обстоятельствах. Чаще всего они даже не знали самого номера, Катце лично вбивал его в нужный коммуникатор или мобильник, а по окончании операции, для которой давалась связь, номер удаляли, чтобы случайно не засветить секретный канал. Однако посмотреть собственно цифровой код при желании было так же просто, как и любой другой, и у того, кто сейчас звонил, явно хватило соображения это сделать. Ну хоть что-то, подумал Катце, включая связь. Впервые он одобрял действия Гая – в кои-то веки упрямый монгрел сделал все, как надо.
- Твою мать! – раздалось на другом конце. – Ты во что меня втравил, урод?! Кого ты повесил мне на хвост, *** ******, ****! ******! ***** ***!...
- Проорался? – холодно поинтересовался Катце, когда поток кересского фольклора у его собеседника иссяк. – А теперь по существу, если хочешь, чтобы я вытащил твою задницу из дерьма, в которое ты вляпался. Что случилось, откуда звонишь, и так далее.
- Это я тебя должен спрашивать, что случилось! Какого хрена меня чуть не оглаушили из парализатора какие-то козлы в Мидасе?
- Меньше надо по Мидасу шарохаться, - презрительно парировал Катце. – Как тебе удалось уйти?
- Случайно. Я на них рекламный щит своротил, когда пытался вывернуться, они в суматохе попали разрядом в своего.
- Действительно случайность. Что угнал?
- Байк, ясен пень. А толку…
- Ты в Кересе?
- Да, в «блямбе».
- Идиот.
- Откуда б я еще звонил, в моем мобильнике батарея села…
- Новый спереть не успел вовремя?.. Ладно. Кто тебя видел в «блямбе»?
- Да мало ли?.. Там столько народу ходит. Но зато подтвердят, если что, что я почти сразу ушел -- мне Сид рассказал, как через зады в подсобку залезть.
- От погони тебе насколько удалось оторваться?
- Не знаю.
- Что значит – «не знаю»?!
- То и значит! Не до того было…
- Ладно, теперь уже без разницы. Сид далеко?
- На работе.
- А ты в подсобке?
- Ага.
- Он знает, что ты собирался звонить мне?
- Нет, я только мобилу у него взял, сказал, что надо…
- Угу. Сиди там, не высовывайся. Я скоро подъеду, вызвоню тебя с этого же номера, тогда и разберемся.
- Меченый…
- Ну?
- За баром вроде следят…
- Можешь поставить себе за это памятник, - отрезал Катце. – Все, жди звонка.
На момент отключения связи он уже был злой, как десяток собак. Все-таки, во что этот идиот сумел вляпаться? Знать бы наверняка… Катце не мог припомнить, чтобы за все время работы на черном рынке ему приходилось решать задачу с таким количеством неизвестных. И с таким разнообразием кандидатов в неизвестные -- тоже. А решать все равно надо, тем более, что от этого почти наверняка зависит и его собственная судьба. Но даже если нет – не для того он столько возился с Гаем, чтобы теперь так просто дать его уничтожить.
Позаботься о Гае, Катце.
Эти слова, сказанные Рики на прощанье, связывали рыжего по рукам и ногам. Его как будто вынуждали хранить веревку, на которой повесили дорогого человека, а Катце вовсе не считал себя любителем подобного рода сувениров.
Однако следовало принимать жизнь такой, какая она есть. И окружающих такими, какие есть. У Гая была собственная маленькая правота, по простейшей схеме: вот мой друг, ему плохо, вот наша дружба, она подразумевает под собой определенные неписаные обязанности по отношению к другу, а вот тот, из-за кого другу плохо. Что мог противопоставить этому рыжий? Сказать, что если бы не Ясон, Рики из волчонка со временем окончательно превратился бы наверное даже не в волка -- в безжалостное существо без тормозов, либо озверевшее от неудач, либо зарвавшееся от везения, а конец так и так один: подохнуть с перегрызенным горлом все тем же трущобным отбросом, ничего не приобретя для себя и не сумев дать другим? И что Ясон без Рики так и не узнал бы никогда, что сердце – это не только мышечный орган в кровеносной системе, но и средоточие живой души, обладающее способностью любить и переживать за другого? Но говорить об этом Гаю бесполезно: до Минка ему вообще не было дела, без разницы, когда и каким бы он сдох, лишь бы подальше от Рики. Что касается Дарка, тут Гай скорее всего просто не поверил бы: недостаточно жизненного опыта, а может, и мозгов тоже; к тому же Катце подозревал, что Рики у него и вовсе где-то на божничке… вот только когда он туда попал? Еще в Гардиан? После? А может, после своего загадочного исчезновения? Или уже после гибели…
Самая же большая ирония заключалась в том, что Катце, несмотря на так и не улегшуюся до конца боль потери, способен был простить Гая – если б только тот признал наконец, что идея осчастливить друга, взорвав Первого блонди Танагуры, была неудачной. Да и остальное не лучше.
Однако парень как уперся с самого начала на том, что Минк – вселенское зло и повинен во всех мировых несчастьях, а в чем не успел провиниться он, в том виноват рыжий, так и оставался при своем. Впрочем, Катце подозревал, что настоящей ненависти к нему у Гая не было – так, фирменное монгрельское упрямство, за которое парень держался изо всех имеющихся в наличии сил. Гаю нечего было возразить на доводы Катце, когда тот, забрав его из клиники, рассказал, о событиях, происшедших, пока незадачливый террорист пребывал в отключке после «разговора» с Минком. Но это вовсе не значило, что монгрел признал эти доводы справедливыми. Он мог лишь возмущенно сопеть да прожигать рыжего сверкающим взглядом сиреневых глаз, при виде которых приходила на ум нелепая метафора «раскаленные аметисты» - такие они делались огромные, нереально яркие. Но судя по всему, в голове монгрела содержание и смысл Катцевых слов неким загадочным образом трансформировались, неистребимое упрямство куда-то вытесняло все веские аргументы рыжего, всю ясную безупречную логику, вполне способную задавить кого-нибудь менее непробиваемого. Он с завидным постоянством продолжал повторять, что Катце его обманывает – и возможно, в самом деле так считал, поскольку не мог понять, что движет поступками дилера; катастрофа с «бизонами», ставшая подставой для Рики, и помощь в память о Рики являлись для Гая вещами взаимоисключающими. Он был уверен, что доверять рыжему нельзя ни в коем случае, и уж тем более – принимать от него какую-либо помощь. Даже то, что Гай вынужден был принять – а куда деваться, не вырвешь же например протез из плеча, когда тебе его уже прицепили – он принял так, словно ему подложили большую злобную свинью. Хотя параноиком не был, отнюдь. И, что еще хуже, вел себя в некотором смысле даже слишком беспечно. По доходившим до Катце сведениям, Гай постоянно пытался что-то предпринимать, влезал в сомнительные делишки какой-то шпаны, с которой на рынке никто не стал бы иметь дела, таких же неудачников, как он сам. Однако его звездный час, когда стараниями монгрела взлетел на воздух огромный Дана Бан вместе с первым блонди Танагуры, видимо, сожрал весь лимит удачи Гая на годы вперед, и с тех пор ему тотально не везло. Хотя это еще с какой стороны посмотреть – ведь все его планы ломались прежде, чем Гай успевал бесповоротно в них увязнуть, благодаря чему и оставался до сих пор относительно невредимым. Срывался, конечно, после очередной неудачи, напивался, однако в настоящие запои все-таки не уходил, держался. То, что едва не погубило его, пока был жив легендарный главарь «бизонов» – клин, которым свет на Дарке сошелся – теперь оказалось для Гая спасением: он жил, потому что этого хотел его Рики. И то, что он не спивался, старался держаться, яснее всяких слов говорило Катце: Гай все-таки поверил словам рыжего относительно планов ушедшего в пламя Дана Бан Рики на его счет. Но кроме этого Катце видел, понимал: по какой-то своей дикой извращенной логике Гай выживал еще и назло ему и Минку... И по большому счету дилера это устраивало, хотя любви к Гаю, разумеется, не прибавляло.
Однако каким бы ни было его личное отношение к монгрелу, рыжий продолжал выполнять программу-минимум, которую могла заключать в себе фраза «Позаботься о Гае». И в определенный момент вынужден был признать, что почти рад такой возможности – как последнему связующему звену с теми, кого потерял. «Нельзя потерять того, кого у тебя нет и никогда не было», - снова и снова напоминал он себе. Но когда нет совсем никого, начинаешь считать своими тех, кто позволяет хотя бы служить им. Или тех, о ком можешь заботиться.

 Отправлено: 03.08.10 11:54. Заголовок: *** Между тем, докум..

***
Между тем, документы с гражданством Даартса на этого умника еще не были готовы, и билеты на звездолет куда подальше -- как следствие, тоже, хотя Катце побеспокоился о них загодя, едва лишь выяснилось, что на Амои для Гая небезопасно. Впрочем, качественные фальшивые документы быстрее чем за неделю и не делаются, а связываться с какими попало – себе дороже. И даже если бы все было готово == сперва еще надо без потерь вытащить монгрела из подсобки бара.
Можно, конечно, попробовать поднять кересскую полицию – даркменов, разогнать по-быстрому тех, кто караулит сейчас возле бара. Можно даже просто собрать собственных людей; вряд ли там засела такая уж огромная орава. Вот только проблему это не решит. Особенно если все-таки свои, амойские спецслужбы. Катце вздохнул и глубже затянулся дымом… И особенно если целят и в него самого тоже. Или целью является история со взрывом Дана Бан, что в конечном счете примерно то же самое.
Рыжий мог бы попытаться сделать и еще кое-что, притом относительно небольшой кровью – крупной суммой и потерей одного из самых способных своих работников; жаль, что так и не представилось возможности поговорить с Гаем нормально, а не выслушивая длинный список адресов, куда монгрелы любят посылать тех, кто им не нравится. Возможно, парень смог бы рассказать что-то такое, что пролило бы на ситуацию хоть немного света. А теперь уже на разговоры времени нет, если вообще осталось хоть на что-нибудь…
Все, сказал себе рыжий, прогоняя прочь бесплодные рассуждения, дальше тянуть некуда. Он набрал номер одного из своих людей, мимоходом порадовался, что слышит в трубке вполне вменяемый и бодрый голос, и отдал распоряжение:
- Бери старый хлам и дуй на задворки синей помойки. Там жди меня. О безопасности позаботься по максимуму, на все случаи.
- Ага, шеф, понял.
Хорошо, когда единственный сотрудник, способный понять такую ахинею, находится в строю и адекватен. Кто его знает, вдруг линия на прослушке.
Следующий звонок он сделал по тому самому номеру, что дал ему незнакомец в кафе на Оранж-роуд.
- Я узнал, где находится тот, кто вам нужен. Подъезжайте с деньгами и со своими людьми, встретимся… - И далее подробное описание места встречи в Кересе.
Положив трубку, перевел дух. Загадочный незнакомец ни словом не заикнулся про то, что в услугах Катце больше не нуждается, тон был приветливо-деловой и план рыжего принят без возражений. Либо Гай все-таки попался не его людям, либо, если это действительно федералы, то им конечно удобнее воспользоваться помощью дилера, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. А получив монгрела, возможно, рассчитывают по-тихому убрать дилера там же в Кересе. А что, удобно – и убийцу всерьез никто искать не станет, даже если придет приказ сверху; прокатится по трущобам волна бессмысленных репрессий безо всяких объяснений – вот и все следствие. Если же свои, то и вовсе весело: значит, просто решили облегчить себе жизнь, не мотаться за рыжим в Мидас, а взять тепленьким заодно с Гаем, когда сам явится пред их светлые очи. Катце выключил терминал и принялся извлекать жесткие диски…
Третий звонок был сделан им по несколько странному адресу: номер являлся весьма специфическим наследством покойного хозяина – секретной линией СБ Эоса. Сюда Катце, представившись, слил свои предположения о шпионах Федерации в форме, способной данную структуру максимально заинтересовать:
- ...Эти люди охотятся за неким монгрелом по имени Гай, утверждая, что несколько месяцев назад он ограбил кар богатого гражданина. Они буквально осадили бар в западном Кересе, название бара - «Звезда Юпитер», местные называют просто Блямбой. Полагаю, облава и проверка на идентичность была бы целесообразна…
Еще минут десять ушло на уточнение деталей и договоренность о встрече.

* * *
К бару «Звезда Юпитер», она же «блямба», Катце вышел со стороны Гардиан именно в том месте, какое указал человеку, вернее, ониксу, из эосской СБ. Тот уже поджидал его вместе с начальником даркменов в тени нежилого (по причине совсем уже аварийного состояния) дома. Оба без труда узнали рыжего, несмотря на то, что старый плащ, ссутуленная спина и еще пара-тройка простых маскирующих приемов делали и его неотличимым от местного контингента. Впрочем, их и самих можно было отличить от монгрелов только с весьма близкого расстояния, однако же час был еще слишком ранний для аборигенов, и до задирания всех «не своих» было еще далеко. Рыжий усмехнулся про себя, отметив полное отсутствие наличия хотя бы самой неглавной шишки из танагурской контрразведки: блонди просто неспособны не соперничать между собой, даже в таком пустяке, как поимка пары-тройки шпионов Федерации. И ведь нет им никакой реальной выгоды от возможности обставить и уесть своего брата-блондя, все чисто из любви к искусству, маму их Юпу! Впрочем, Катце честно предупредил СБ-шника, что фактами, подтверждающими его догадки, он не располагает, однако тот со своей стороны согласился с его выводами и решил организовать эту не совсем официальную операцию. Возможно, просто засиделся без дела в своем Эосе, где давно уже не обитали ни рвущиеся на помойку петы, не отчаянные фурнитуры, способные помочь им с побегом, ни другие, даже менее опасные диверсанты. Перебросившись с начальством силовиков парой очень даже значащих фраз, рыжий направился в сторону фигуры, уныло маячащей под разбитым фонарем в конце переулка. Начальник даркменов, профессиональным взглядом следуя за дилером, вышел на связь с сидящими в засаде подчиненными, приводя их в боевую готовность. Катце попросил у фигуры прикурить, еще немного побеседовал, и вошел в бар, оставив собеседника на крыльце.
- Сид, на пару слов.
- Я на работе, - упрямства у бывшего «бизона» с прошлого раза ничуть не убавилось, несмотря на все происшедшее.
- Отлично. Когда Гая арестуют, так и скажешь ему, что был на работе, ничем помочь не мог.
Одарив рыжего очередным далеким от нежности взглядом, Сид нехотя последовал за ним к служебному выходу из зала. Маячащий за барной стойкой хозяин заведения вежливо поклонился легенде черного рынка, однако тот не удостоил его вниманием.
У окна рядом с обшарпанной дверью в туалет Катце набрал номер Гая, быстро проговорил в трубку:
- Скажи своему приятелю, чтобы провел меня к тебе, - и передал трубку Сиду.
В итоге через пару минут крепыш уже подвел их обоих к лазу на заднем дворе «блямбы», где Катце при свете дня смог разглядеть героя своего детективного романа во всей потрепанной красе. Он едва удержался от бранного слова: не считая общей побитости и прочих следов недавней драки, левый рукав куртки монгрела был изодран в нескольких местах и имел такой вид, будто вместо руки там висит искореженный кусок арматуры. Сразу стали понятными некоторые загадочные детали Гаева рассказа – и то, откуда в такой простенькой операции, как захват группой лиц одного-единственного монгрела, могла возникнуть суматоха, и то, почему Гаю некогда было следить, что там с погоней у него за спиной: попробуй-ка вести байк на полной скорости одной рукой, когда вторая в нерабочем состоянии и является серьезной помехой.
- Хорошо ты его расколошматил, - резюмировал Катце. Неожиданно до зубовного скрежета стало жаль протез, на который не только прилично потратился, но и дал себе труд вникнуть, во что именно вкладывается, и какой вариант искусственной конечности будет для Гая оптимальным, учитывая его образ жизни. Очень подходящее занятие – переживать из-за куска напичканного электроникой армированного пластика, когда на волоске висят сразу две жизни – Гая и его собственная, ничего не скажешь!
- Видел бы ты, как я расколошматил этих!... – мрачно откликнулся монгрел.
Катце хоть и не видел, но мог представить. Когда он заказывал протез, ему объяснили, что при имплантировании тот крепится так, чтобы механическая нагрузка почти любой направленности была для владельца фактически безвредна и безболезненна, даже если от самого протеза при этом останутся рожки да ножки. Что собственно и произошло в результате использования искусственной руки в качестве дубины.
Что ж, подумал Катце, человек предполагает, но даже Юпитер не под силу располагать; жизненные перипетии гораздо сложнее любых ее расчетов и прогнозов. Если бы оказалось, что рыжий столкнул лбами два департамента танагурских спецслужб, то самое худшее, что могло его ожидать – это немилость шефа одной из них, поскольку формально к его действиям не подкопаешься – бдил вовсю, действовал в интересах Амои и тэдэ и тэпэ. Однако если в сеть попадутся агенты Федерации, то может статься, расскажут на допросах много такого, после чего дилеру уже никогда не вернуться в свой уютный надежный бункер… Но в конце концов, Катце с самого начала прекрасно отдавал себе отчет в том, что делает. Он ни о чем не жалел: он давно уже приучил себя ни о чем не жалеть – еще в те поры, когда вынужден был променять физическую полноценность на заманчивую, как огни Эосской башни, карьеру фурнитура.
Сумка с лэптопом и жесткими дисками оттягивала плечо, оружие в упрятанных под плащ кобурах давало некоторую иллюзию уверенности. По крайней мере, он сможет лично проконтролировать, чтобы с Гаем ничего не случилось. Парень не умеет управляться одной рукой, в больнице у него сначала не было в этом необходимости, потом был временный протез, а после он получил этот, управлявшийся с его нервных окончаний и потому неотличимый от родной конечности даже для него самого.
Возле убитого с виду кара, поджидавшего на задах пивнушки, Катце и Гай быстро распрощались с Сидом, который должен был вернуться к исполнению своих обязанностей и делать вид, будто не имеет к происходящему никакого отношения. До этого он успел отдать Катце свою куртку, которую тот надел вместо плаща, и в качестве благодарности получить от рыжего инструкцию:
- Сейчас наверняка начнется облава; если тебя вдруг загребут, рассказывай все, о чем ни спросят, не пытайся выкручиваться. Как бы ни сложилось дальше, Гаю ты уже ничем ни повредить, ни помочь не сможешь, так что побереги себя и не нарывайся напрасно.
Как только Сид скрылся в дверях подсобки, Катце запихнул внутрь кара не слишком разворотливого на данный момент Гая и, набрав на коммуникаторе сразу два номера, чтобы слышали оба абонента, сообщил:
- Можно начинать. Жду внутри, за дверью служебного входа в зал.
Кар рванул с места, провожаемый запоздалым аккомпанементом криков и выстрелов.

* * *
По пустынным и унылым улицам Кереса пронеслись на максимальной скорости, какую только можно развить у самой земли. А уже на подлете к Мидасу, завернув в безлюдный переулок, парень, сидевший на водительском месте, переключил что-то под панелью управления, и над трущобами взмыл кар уже совсем другого цвета и марки, и даже несколько более презентабельный, чем тот, что стартовал на задах «блямбы».
Никаких сожалений по поводу несостоявшихся документов для Гая рыжий больше не испытывал: после того безумного маневра, что он провернул в «блямбе», соваться на космодром было бы еще большим безумием – наверняка пока туда доберутся, на въезде уже будут поджидать с распростертыми объятиями представители очередного департамента безопасности. Но, видимо, там, где решаются людские судьбы, сочли-таки, что за полтора года одинокого и бессмысленного существования рыжему что-то да полагается. И выдали ему стечение обстоятельств, позволившее составить хотя и до крайности рискованный, но все же имеющий некоторые шансы план – благодаря тому, что дилер почти наизусть помнил расписание своих темных делишек на ближайшую неделю.
Уже на подлете к старому городу у Катце возникло то, что вообще нечасто его посещало – нехорошее предчувствие. И дело было не в погоне, маячившей в туманной дали; у них имелась пока достаточная фора, чтобы успеть унести ноги и другие части тела с этой не умеющей дарить счастье планеты. Старый хлам, как ласково называли свой аэрокар Катце и его подручный, резво нырнул в тоннель, ведущий к тщательно замаскированной стартовой площадке – нелегальной, разумеется.
Дилер мимоходом вспомнил, какую бурную деятельность развил Ясон, еще только начав прибирать к рукам черный рынок – его, рыжего, посредством, разумеется. Место для взлетно-посадочной площадки он специально постарался подыскать в совершенно непригодном для жизни, полузанесенном песком старом городе. Приглядел на старых картах бывший пищеперерабатывающий завод, на крыше которого раньше размещались сверхмощные солнечные коллекторы, и три с половиной подвальных этажа под ним – когда-то там были лаборатории и склады. В центральной части комплекса все перекрытия обрушились до самого низа, но по периметру стены и коммуникации оказались в целости, кое-что даже в рабочем состоянии, как и часть самих фотовольтаических элементов, все еще прочно державшихся по краям. В итоге они пригодились как по своему прямому назначению, так и в качестве разметки, отлично видимой даже с очень большой высоты. Все остальное тоже удалось привести в порядок без особых проблем, использовав лишь пару десятков андроидов, которым Катце сам инсталлировал программы по необходимым техническим специальностям, а после окончания работ удалил все вместе с памятью. Конечно, космодромчик получился мизерный, способный вместить одновременно не более двух средних шаттлов, но зато прекрасно замаскированный. Отличить его от остальных развалин даже с воздуха было практически невозможно. Предназначался этот секретный объект для грузов, ввозить или вывозить которые малыми партиями, в разных приспособлениях вроде «второго дна» вполне легальных частных судов было нерентабельно или не представлялось возможным.
Теперь, когда рыжего больше не вдавливала в окружающие предметы мощная харизма его неотразимого хозяина, и даже память об этом стала прозрачной и почти невесомой, заменив былой трепет и наваждение на грусть с оттенком странного тепла, Катце подумал, что ведь Ясон резвился тогда, словно маленький ребенок с новой игрушкой, обустраивая это контрабандистское гнездо втайне от всех. Даже от самой Юпитер, от которой получил добро взять в свои руки контроль над черным рынком планеты.
Тогда же, используя доступное ему как главе Синдиката, расписание движения охранных спутников по орбите Амои, Минк составил и график временных «окон», в которые могли проскочить не зарегистрированные таможней шаттлы. И воистину, под силу такое могло быть лишь навороченным мозгам блонди: в одиннадцатидневном цикле было семь таких «окон», разной продолжительности, разделенных неравномерными промежутками времени.
Сейчас до ближайшего оставалось пять с половиной часов.
- Как этот металлолом умудряется выжимать такую скорость? – наконец подал голос молчавший до сих пор Гай.
Подручный Катце залился квохчущим смехом -- вероятно, сыграло роль предельное нервное напряжение, а сам рыжий, прикинув, что время еще есть, спокойно объяснил:
- Это не металлолом, это образчик технического гения, сделанный по индивидуальному заказу. Покойный Минк однажды увидел мою коллекцию закамуфлированных мобильных телефонов и забавы ради придумал что-то вроде такой же маскировки для аэрокара. Он не только выглядит снаружи как старый хлам, его вид можно варьировать по цвету, конструкции и характеру мнимых повреждений. Голографическая оболочка, довольно сложная, способна учитывать направление и интенсивность освещения; количество вариантов – под сотню, мы даже еще не использовали все имеющиеся. Поменять вид предельно просто, надо повернуть рычаг, спрятанный под панелью управления.
- Только осторожно, а то иногда выдает такие конструкции, что не на дело впору, а на съемочную площадку – в фильм ужасов, - уточнил шофер, демонстрируя все зубы в приступе лихорадочного веселья.
Гай, и так за последние сутки перебравший впечатлений через край, только глаза таращил на Катце, и в них явно читалось сомнение: уж не разыгрывает ли его рыжий?
Рыжему было не жалко, он бы продемонстрировал технические возможности декоративно-маскировочного дизайна. Если бы только у них было время.
Художественно затормозив у нужной ниши, в которой прятался проход, Доннехи – так звали водителя – высадил пассажиров и выскочил сам, а кар рванул дальше, по заданному маршруту, чтобы вынырнуть несколькими километрами юго-западнее того места, где въехал в тоннель, возле трассы.
Катце же извлек из кармана брюк небольшой дистанционный пульт и, не оглядываясь на спутников, двинулся вперед, в проход, открывшийся в нише по его сигналу.
В боевой готовности у него на данный момент была единственная посудина с грузом для отправки. Отправка намечена на 20.00, однако посудина должна уже больше полусуток быть готова сняться с места – контрабанда она и есть контрабанда, и любому судну, опускающемуся на планету или поднимающемуся с нее без ведома таможни и прочих систем безопасности, необходимо быть готовым к любым неожиданностям. Причем готовность должна быть абсолютной и боевой.
Они шли по холодным пыльным лабиринтам, то и дело минуя очередные раздвижные двери, открывавшиеся все тем же способом. Тусклое, похожее на аварийное, освещение вспыхивало перед ними, настроенное реагировать на звук шагов, и угасало позади.
Наконец, миновав последние двери, они оказались на площадке – в необъятных размеров зале под открытым небом. Вдоль высоких стен отсвечивали тусклым матовым блеском панели аккумуляторов солнечной электростанции, вернее, ее остатков. Почти все пространство позади них, под сохранившейся частью крыши, занимали складские помещения и пара мастерских, содержавших все необходимое для мелкого ремонта космолетов, какой можно было произвести силами команды и пары андроидов, хранившихся тут же, вместе с десятком роботов-уборщиков. Гай, бережно придерживая ошметки протеза, вертел головой, осматривая этот странный гибрид ангара с космодромом. Похоже, гулкое сумрачное пространство произвело на него гнетущее впечатление. Впрочем, особо впечатляться было некогда. Перед ними, в сотне метров правее центра площадки высился шаттл, про который с некоторой натяжкой можно было бы сказать, что он средних размеров, однако из-за ограниченности пространства казавшийся огромным. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что трап убран, оба люка – входной и грузовой – намертво задраены. Катце активировал комм, набрал один номер, потом другой, третий. Ответа не было. Дилер коротко выругался сквозь зубы и после недолгих поисков извлек из кармана отмычку для магнитных замков. Шансы были невелики, но он все же надеялся, что механический замок, который можно было запереть лишь изнутри и которым вообще редко кто пользовался до старта, сейчас не задействован.
Повезло – отмычка сработала, обеспечив магнитному запору сбои на будущее, а непунктуальной команде – необходимость повозиться с его заменой. Дверь с тихим шипением открыла им проход внутрь, и Катце, уже не делая попыток обнаружить на борту гуманоидные формы жизни, направился прямиком в рубку управления. Гаю оставалось только последовать за ним. Замыкал шествие Доннехи, все с той же излишне жизнерадостной улыбкой на лице.
Беглый осмотр данных бортового компьютера показал, что все на борту чин чинарем: товар в грузовом отсеке в идеальном порядке, полный запас топлива, на запрос о техническом состоянии компьютер сообщил, что все также в порядке и сбоев быть не должно. Не наблюдалось только человеческого фактора. Рыжий знал, что с самыми лучшими и удачливыми его людьми случается иногда такое: поверив в свое тотальное везение, они расслабляются и начинают выкидывать всякие фортели, словно желая проверить степень собственной способности выходить сухими из воды.
Возможно, в другое время рыжий и простил бы контрабандистам отсутствие наличия за несколько часов до отправки, однако на сей раз был не их день, и незадачливой команде предстояло по полной расхлебывать последствия несвоевременного приступа легкомыслия.
Управлять звездолетом Катце умел, и с навигацией тоже мог разобраться – недаром же в свое время дал себе труд, несмотря на занятость, «скушать» несколько виртуальных обучающих курсов. Да и самому приходилось пару раз водить такие посудины, так что реальный опыт тоже имелся.
Убедившись, что все системы в порядке и можно сниматься, Катце на секунду застыл у пульта, борясь с искушением сначала закурить, а уж потом включать систему запуска двигателя; рука в кармане непроизвольно сжала полупустую пачку. В этот момент из-за пульта управления сбоку, примерно в полуметре от пола высунулась взлохмаченная голова, и изрекла, таращась на дилера круглыми припухшими глазами:
- О!.. Шеф, я вас вижу!
- Меня это радует, - не удивившись, процедил рыжий сквозь фильтр сигареты, оказавшейся таки у него в зубах. И нажал на пуск.
Убедившись, что разогрев реактора идет как надо, Катце извлек из сумки лэптоп и сделал запрос на следящие камеры, установленные по периметру площадки – «стражи» его маленького космодрома. Как он и ожидал, часть погони ушла в сторону с намереньем поймать их идущий на автопилоте кар и извлечь из него всю возможную информацию. Но и тех, что двигались над руинами старого города, надеясь выискать свою цель «на глазок», и теперь оказались достаточно близко, рыжий особо не опасался: их оружие, рассчитанное на несложную операцию захвата в Кересе, могло нанести судну контрабандистов разве что царапины, да и то лишь до включения защитного экрана. А вот не принимать в расчет ту серьезного вида технику, что наблюдалась в несколько большем отдалении, зато и приближалась с в разы большей скоростью, было бы как минимум неосмотрительно. Катце видел этих летающих монстров впервые, однако не сомневался, что элита, чьим главным достоинством была сообразительность и оперативность в действиях, не стала размениваться на мелочи, вызывая подкрепление – просто исходя из того факта, с какой демонстративной дерзостью рыжий посмел обставить свой побег из-под самого их носа, буквально на виду. Уже из одного только свойственного элите любопытства стоило изловить наглеца и разобраться, к чему бы это.
Катце ничуть не сомневался, что их уже заранее берут на прицел и лихорадочно соображал, имеет ли смысл отвечать. Все вооружение их посудины составлял обычный лазерный стационарник, излюбленная «легкая артиллерия» контрабандистов этой части галактики. Лучемет, как обычно, крепился снаружи, прямо к обшивке, способом, известным в народе под названием «насоплях», и управлялся дистанционно. Рыжий на какой-то момент засомневался, стоит ли пускать его в ход – наверняка это все равно, что отбиваться от миномета из рогатки. Только зря растратят энергию и ослабят защитный экран космолета.
В этот момент бортовой компьютер отсигналил готовность к старту, и взлохмаченный контрабандист, враз сбросив всю свою сонливость и благодушие, резво нажал на кнопку запуска, опередив Катце. На экране лэптопа мелькнули смазанные вспышки выстрелов преследователей, потом еще и еще, а затем все экраны на несколько секунд погасли, и рыжий, с разом загудевшей от перегрузок головой, выключил ненужную больше связь с камерами. Дальше все зависело лишь от везения и от сноровки самовольно захватившего управление контрабандиста. Дилер распластался в кресле, в котором сидел, Доннехи и Гай повалились на пол там, где стояли все это время, не представляя, чем могут помочь, и не решаясь отвлекать рыжего вопросами – у дверного проема в рубку: пилот, у которого видимо было достаточно опыта, задал максимальную скорость едва ли не с самого момента старта.
Несмотря на шум в ушах, тошноту и сильное желание покрепче закрыть глаза, чтобы перед ними не мелькали стаи бесформенных точек неопределенного цвета, Катце постарался не выпускать из виду приборы на пульте.
- Зона обстрела? – спросил он непослушными губами, обнаружив, что среди назойливых рябящих точек явственно обозначились зеленые.
- Ага, - не в пример бодрее откликнулся пилот. И сообщил, просто поставил в известность, явно не придавая значения мнению начальства. – Я вырубаю двигатель, дальше попробуем проскочить по инерции, чтобы реактор работал полностью на экран. Авось пронесет…
Противно просвистел поэтапно отключаемый двигатель, и какое-то время было настолько тихо, что Катце забеспокоился, не потерял ли он чувство реальности.
Из подвешенного состояния его вывел поток замысловатой брани контрабандиста.
- Что?... – сипло спросил рыжий.
Ответом ему была новая порция ругательств, однако Катце уловил, что интонация немного странная – в ней слышалось изумление, почти восторг.
- Окно! – наконец соизволил объяснить пилот без всякого перехода от ругани. – Чтоб меня, шеф, натурально, окно!...
«Это мелкое, неполное», - хотел объяснить Катце, имея в виду, что это неучтенный промежуток, который Ясон не включил в график, поскольку он был слишком коротким, чтобы пройти зону обстрела. Но сил хватило только на «Это…»
Дальше пилот замолчал, а немного спустя шаттл тряхнуло. Раз, потом еще раз…
Затем раздалось быстро усилившееся и снова стихшее гудение включенного двигателя.
- Фуф, - послышался полный облегчения голос контрабандиста. – Проскочили. Надеюсь, линкор за нами не вышлют, хотя я бы не удивился после тех милашек, что чуть не подсекли нас на взлете. Если так, то все. Экипаж корабля желает вам приятного полета.

* * *
- Остальные где? - потребовал отчета рыжий, как только немного оклемался и убедился, что погони не будет. По его прикидкам шансы, что за ними таки вышлют что-нибудь, просто из принципа -- чтобы не было обидно за державу, неспособную перехватить при попытке к бегству зарвавшегося экс-фурнитура, -- равнялись примерно семи против трех. Ну и опять же, теоретически этот экс-фурнитур вполне мог продать федералам все секреты Танагуры, которых ему в Эосе не забыли бы, даже не обладай блонди абсолютной памятью.
Пилот, поежившись под пристальным взглядом начальства, словно это и не он только что увел шаттл с орбиты из-под обстрела, неопределенно кивнул в пространство:
– А там. В кают-компании. – И тут же поморщился, втянув голову в плечи: видимо, делать ею такие резкие движения было еще рановато.
- Почему не ответили на мой вызов?
На лице инопланетника появилось беспомощно-смущенное выражение:
- Так они того… не могут. Квасили всю ночь.
- По какому, интересно, поводу? – Несмотря на не предвещающий ничего хорошего тон вопроса, сам рыжий полагал его чисто риторическим. Однако оказалось, что повод у командира, его помощника и второго пилота действительно был. Во всяком случае, так они сами считали, судя по объяснениям их лохматого товарища.
- Они тут вчера в каком-то баре новости смотрели, - охотно сообщил парень, -- вот им там и шепнули, что инквизитора – или как он у вас называется? – нового назначили потому, что старого типа на запчасти разобрали. Ну командиру жалко типа стало, красивый же мужик был, прям как русалка. Вот они и того… за упокой души, значит.
- Где это ты у элиты душу видел? – обдав пилота ледяным высокомерием, поинтересовался Катце. А внутри неожиданно шевельнулось что-то вроде сожаления, что не суждено ему увидеть реакцию господина Эма, узнай тот про поддатого контрабандиста, пускающего в заштатной забегаловке слезу по золотисто-зеленой красе бывшего нейрокорректора, а потом, прихватив с собой ящик дешевого пойла, устраивающего на борту шаттла, в теплой дружественной обстановке, продолжение банкета и поминки в одном флаконе. За упокой души, ага.
Однако бредовая мысль не развлекла, а почему-то выбила из равновесия: он вдруг понял, что не может отрицать наличие души у того, кто и спустя год с лишним все еще помнил о погибшем друге и испытывал боль – так же, как он сам. Однако обсуждать наличие или отсутствие души у господина Эма с непроспавшимся контрабандистом Катце не собирался.
- Ну а ты что? – спросил он пилота, пытаясь отвлечься от некстати подкативших мыслей.
- А я дежурный.
- По горшкам? – презрительно уточнил рыжий, внезапно вспомнив старую гардианскую дразнилку.
Разумеется, инопланетник его не понял, но Катце было безразлично.
Адреналиновая волна, на которой, несмотря на внешнее спокойствие, он действовал с момента Гаева звонка из бара, схлынула; наступал шок. Конечно, его наступление еще можно было на некоторое время отодвинуть, вплотную занявшись пьяной командой, размещением в мизерных жилых отсеках, рассчитанных на почти вдвое меньшее количество людей, чем оказалось на борту сейчас, или выяснением, насколько Гай пострадал в утренней драке… Однако в действительности это ничего не меняло. Впервые в жизни Катце изменил своему долгу, бросил свои обязанности и подчиненных на произвол судьбы, и это угнетало настолько, что не было сил даже злиться на виновника происшедшего – хотелось просто отключиться и не осознавать сорвавшейся с катушек действительности.
Все следующие дни, до конца перелета, он пребывал в мрачной прострации; засев в углу кают-компании, ломал и крошил сигареты, потому что курить столько, сколько он привык, было нельзя – система очистки воздуха и так еле справлялась в перегруженном людьми пространстве. В качестве компенсации, чтобы как-то продержаться, пока нет возможности действовать, и от тебя ничего не зависит, Катце сжевал почти все имевшиеся в наличии нехитрые стимуляторы, изрядно опустошив бортовую аптечку. А Гай со своей стороны ему в этом помог, через несколько часов после взлета свалившись с высокой температурой: плечо отсутствующей руки воспалилось, вызвав дергающую боль и лихорадку. Как бы идеально не крепился его протез, удары такой силы, какие он, не чувствуя боли от возбуждения, раздавал противникам в драке, не могли пройти для Гая без травм. Глядя на искореженную искусственную конечность, Катце очень подозревал, что пару-тройку дырок в нападавших – локтем или костяшками пальцев – монгрел вполне мог пробить. Пришлось через каждые 4 часа колоть ему антибиотик, хотя это решило проблему лишь частично: монгрел очень тяжело переносил продолжавшую держаться невысокую температуру и так и провалялся на койке весь перелет ...

 Отправлено: 03.08.10 11:54. Заголовок: *** Между тем, докум..

... . Хотя для Катце в этом был даже свой плюс – он не видел и не слышал причину своих бед, тем более, что тот почему-то старался без крайней нужды никого ни о чем не просить и все время молчал.
Контрабандисты, видя настроение шефа, тоже не решались лишний раз его беспокоить, посматривали почти с опаской. Один только Доннехи немного разряжал обстановку: парню все было по барабану, поскольку осуществилась хрустальная мечта всей его жизни – сбежать с Амои. Из-за этого он, еще гражданин, и оказался в свое время в компании, где его не мог не заметить Катце, быстро пристроивший к делу шустрого и толкового юношу. Из-за этого же, из-за неудачной попытки улететь, загремел два года назад в Керес. И в итоге оказался единственным, перед кем рыжий не испытывал теперь чувства неисполненного долга.
Сожалеть о сделанном шаге он по-прежнему не собирался, но все равно было муторно.
Немного отходить Катце начал, только когда добрались до места назначения – гнезда контрабандистов в горной пустыне на одной из планет, совсем недавно вошедших в состав Федерации, и местные партнеры Катце по бизнесу, пусть уже бывшие, взяли на себя хлопоты о документах для него и его спутников. Впрочем, особой трудности для них это и не представляло: на планете, где за последние десять лет четыре раза сменилась власть, и была соответственная политическая и экономическая обстановка, контрабандистские кланы пользовались уважением и имели немалое влияние.
От сознания, что не совсем бесцельно убивает время, раз уже делается все необходимое, чтобы они с Гаем могли двинуться дальше, Катце немного успокоился. У них с монгрелом даже стали иногда завязываться беседы, поскольку им-то занять себя пока было нечем (Доннехи уже успел влился в новую среду, решив остаться с контрабандистами ); в один из таких разговоров Гай вдруг разоткровенничался и смог рассказать кое-что относительно таинственных личностей, так жаждавших свести с ним знакомство поближе.
Оказалось, причиной всему был злополучный Люк, который после того, как траванулся дрянным наркотиком, по временам совсем впадал в детство, затевая такие игры, что друзья только за голову хватались. Мог, например, начать разводить костер на кровати или, заткнув слив раковины, с любопытством наблюдать, что будет, если вода перельется и потечет по всей квартире. Почему-то приятелям Люка не приходило в голову бросить такую обузу на произвол судьбы, присматривали за ним по очереди, благо, чего-чего, а свободного времени у монгрелов достаточно. Главная проблема была вовсе не в этом, а в том, чтобы скрыть недееспособность друга от чужих: когда в трущобах становится известно о таких вещах, неизбежен нездоровый интерес, провокации и наезды – еще бы, это ж событие среди унылого кересского однообразия! Разумеется, из дому Люка не выпускали – а он, к счастью, и не рвался, и вообще был довольно покладистым, делал все, как ему говорили. Правда, стоило друзьям на минуту отвернуться, и он уже находил себе новую забаву, далеко не всегда безобидную. Однако в те несколько дней, когда в Кересе случилась неразбериха и перебои с раздачей питания, и приходилось пробивать себе дорогу силой, чтобы не остаться без своей законной порции, приятели Люка вынуждены были отправляться туда вместе, прихватив с собой и его. Пару раз пришлось ломиться к раздаче всем скопом, потом ажиотаж немного спал, Люка стали оставлять в сторонке под присмотром кого-нибудь одного – так, чтобы были под рукой и могли придти на выручку остальным, если что. В конце концов это себя оправдало, и при очередном недоразумении «дополнительный голос» в лице Норриса оказался очень кстати. Правда, он рассчитывал, что по-быстрому сбегает, даст кому надо в морду и вернется к оставленному на его попечение Люку, однако вышло не совсем так. Когда «бизоны», несколько потрепанные, но гордые и с добычей, выбрались из толкучки, считавшейся в трущобах очередью, Люк мирно беседовал с каким-то левым типом, причем тип в основном слушал и поддакивал. Слушателя, естественно, шуганули, но всерьез не восприняли. И только уже дома кто-то из них просто так, от нечего делать, поинтересовался, о чем таком Люк мог болтать с чужаком. Тот честно и совершенно спокойно ответил: о том, почему взорвался Дана Бан.
Для Катце этого рассказа оказалось достаточно, чтобы сложить два и два. Федералы и раньше проявляли нездоровый интерес к кересскому люмпен-пролетариату, наивно надеясь, что смогут с этого боку каким-то образом влиять на положение дел на Амои. Хотя рыжий очень подозревал, что сами агенты, которые занимались этим непосредственно, давно уже уяснили для себя, что организовать во что-нибудь умело деморализованный местный контингент, и даже просто воодушевить на какие-то идейные взгляды на период дольше, чем до первой бутылки стаута – дело абсолютно безнадежное, просто их начальство не желает этого признавать. В результате болтались внедренные в трущобы шпионы так же бесцельно и бессмысленно, как и сами монгрелы, да имитировали бурную деятельность, набивая рапорты собранными где ни попадя сплетнями. Спецслужбы Амои смотрели на это сквозь пальцы и отловом врага в Кересе не озадачивались, справедливо полагая, что овчинка не стоит выделки, принося Федерации больше пустых расходов, чем пользы. Кто же мог знать, что подвернется на пути резидентов такой вот Люк с эксклюзивной информацией о Дана Бан?
Впрочем, скорее всего, амойская контрразведка время от времени перекупала кого-то из тоскливо прозябавших в Кересе федералов, превращая их в двойных агентов. Потому что ничем другим Катце не мог бы объяснить теперь ту легкость, с которой в СБ Эоса приняли его идею устроить облаву на заинтересовавшихся Гаем неизвестных. Не иначе, в Танагуре что-то знали, а рыжий со своей авантюрой просто оказался к месту и ко времени.
Катце поднял глаза на умолкшего в задумчивости Гая – возможно, тот возвращался мыслями к Сиду и остальным «бизонам», понимая, что никогда больше их не увидит. Этот человек разнес по камешку всю его жизнь, по его вине погибли самые дорогие для Катце люди, а теперь благодаря его тупому упрямству рыжий потерял и последнее, что еще оставалось – свое привычное место под солнцем, дававшую хоть какую-то иллюзию смысла и цели. А он, Катце, возился с ним, тратя время и силы… и, судя по всему, будет продолжать возиться дальше. Почему? Наверное, потому что Ясон, ничтоже сумняшеся, вынес своего убийцу из горящего ада по просьбе Рики – Рики, который, прекрасно понимая, какую роль сыграл старый друг в его судьбе, напоследок простил ему все и беспокоился о нем. Если они, погибая в пламени, не желали мести, то какое право имеет он, живой и невредимый, сводить их решение на нет? Какое право у него мстить за то, что простили они, и топить того, кого они такой ценой спасали? Вариантов быть не может, он будет и дальше делать все, что в его силах, для последнего человека, для которого еще может что-то сделать, по одной единственной причине: потому что Рики просил об этом. А может, просто – потому что Рики.

* * *
Через неделю надежные фальшивые документы для Катце и Гая были готовы. На самом деле у рыжего было искушение оставить монгрела на память коллегам по контрабандному бизнесу, благо, был тот все-таки не совсем дурак и сгодился бы для этой рискованной профессии. Но, кроме всего прочего, останавливало то, что планета, по мнению рыжего, находилась недостаточно далеко от Амои, в этом был немалый риск. Да и протез Гая все еще пребывал в антирабочем состоянии.
Поэтому были приобретены билеты в средний класс на лайнер дальнего следования. О том, что на такие рейсы идет очень тщательная проверка, Катце своему спутнику говорить не стал, чтобы тот не начал нервничать и беспокойным видом не навлек на них подозрения. Однако товарищи контрабандисты не зря уговорили Катце обзавестись документами не местными, а невесть каких куличек: на таможне к ним, как к инопланетникам, отнеслись без особого интереса, перетрясли только их багаж, на удостоверение личности едва взглянули. И даже на дешевый электронно-механический протез хорошо одетого молодого человека посмотрели сквозь пальцы, довольно невнимательно выслушав объяснения Катце, что он и его спутник предпочитают заказать новый уже в пункте назначения, так как там специализируются на такой технике. Оказывается, можно было и не трудится, подбирая достоверную причину, таможенникам было все равно. Вот на сто рядов просветить рентгеном новый протез и остатки старого (его просто оттяпали под корень лазерным резаком, насколько было возможно) на предмет недозволенных вложений – это они сделали очень даже старательно. Видимо, на тот момент в местных базах данных не было никаких сведений о преступлениях, совершенных инопланетниками, и спецслужбы устраивали по-настоящему серьезные проверки только для своих соплеменников, чужие аборигенов не волновали.

* * *
Возможно, имел бы смысл еще один сверхдальний – и сверхдорогой, соответственно – перелет: чем дальше от Амои, тем больше шансов на долгую и спокойную «новую жизнь». Но Катце решил, что они могут позволить себе задержаться месяц-полтора на тихой аккуратной планете с красивым названием Мирейт, ландшафты которой чем-то неуловимо напоминали рыжему шахматные доски с фигурами в обиталищах блонди. Тем более, что если верить рекламе в галактической сети, в протезировании конечностей здесь действительно знали толк, а цены были вполне божеские.
Сняли пару относительно скромных номеров в хорошем отеле, привели себя в порядок по максимуму, и пока Гай несколько беспокойно пережевывал свой завтрак, Катце подключился к гостиничному терминалу, навел справки. К тому времени, как монгрел покончил с едой, он уже знал, куда они поедут по поводу нового протеза, на какое качество исполнения могут рассчитывать и какую приблизительно сумму там оставят.
Такси высадило их возле очередной «шахматной фигуры» -- белого, словно гипсовая лепнина, и такого же замысловатого по форме здания. Его строгие и плавные одновременно линии красиво оттеняла темная зелень посаженных вокруг деревьев. Впрочем, при ближайшем рассмотрении это оказалось даже не здание, а целый небольшой комплекс с дворами, переходами, некими подобиями внутренних садиков, неожиданно напомнившими Катце укрытые куполами сады удовольствий в богатых районах Мидаса. Правда, принцип устройства тут был совсем другой, однако впечатление осталось.
В первом же зеленом внутреннем дворике к Катце и Гаю подошла приятная девушка в светлой форме, и с хорошо вышколенной служебной приветливостью поинтересовалась, что их интересует. Катце объяснил цель визита, и девица тут же проводила их в другой подобный же дворик с фонтаном, где ненавязчиво сплавила своей почти точной копии, такой же молодой и хорошенькой, в такой же подогнанной по фигурке форме.
В результате амойцам было предложено либо записаться на завтра, либо подождать около получаса, пока доктор освободится и сможет их принять.
Они присели на край маленького «капающего» фонтана; Катце принялся мечтать о том, как бы закурить, а Гай склонился носом почти к самой воде, разглядывая уже подзабытую за годы, прошедшие после Гардиан, вещь – камешки, отчетливо видневшиеся на дне. Синтетическое покрытие дорожек, внешним видом имитировавшее песок, глушило шаги, отчего казалось, что немногочисленные посетители, время от времени проходившие через этот сегмент клиники, ведут себя подчеркнуто тихо. Впрочем, подумал Катце, наверняка и акустика помещений специально проектировалась для той же цели.
Обещанные полчаса только подходили к концу, когда из нужного кабинета показалась уже знакомая девушка, и направилась к Катце с Гаем. Однако на месте действия нарисовалась еще одна девушка, в длинной юбке, невысокая и хрупкая; по крайней мере, она казалась такой по сравнению с огромным кудлатым псом, которого с трудом тащила на руках. Передние лапы у пса были упакованы в объемистые повязки. Служащая клиники заметила даму с собачкой слишком поздно, и прежде чем смогла каким-то образом отреагировать, та, ловко поддев ногой приоткрытую дверь в кабинет, просочилась туда вместе со своей громоздкой ношей. Служащая затопталась в растерянности и, пролепетав жалобное: «Извините» в сторону Катце и Гая, тоже нырнула в кабинет, где, судя по долетавшим до фонтана голосам, уже начинали понемногу накаляться страсти.
- Чего это она с псиной к врачу? Протезы, что ли, думает собаке пришить? - «проснулся» Гай.
Катце не ответил, прислушиваясь к разговору, все громче доносившемуся из кабинета. Монгрел не стал больше ничего говорить, и кажется, последовал его примеру.
- …Я же сказала: заплачу сколько надо!
- А я вам сказал: мы животных не обслуживаем, ни за какие деньги! Отправляйтесь в ветлечебницу; все, мне надо пациентов принимать!
- В ветлечебнице ему протезы не сделают, это надо на другой конец галактики лететь, на этой отсталой планете ему максимум – колесики приделают. Мясники!
- Для собаки колесиков вполне достаточно, дорогуша!
- Да это же передние лапы! А поворачивать ему как?
Прения затягивались. Доктор с явным трудом сдерживал раздражение, а хозяйка лохматой псины не собиралась сдаваться. Ее интонации становились то близкими к отчаянию, то возмущенными и обвиняющими, когда она начинала доказывать, что существуют собаки, которые ничем не хуже людей и в чьей-то жизни могут оказаться даже важнее; что клиника, в конечном счете, может же оформить документы как на протезы для нее самой. В какой-то момент показалось, что девушка вот-вот начнет плакать и умолять, однако она снова перешла в наступление. Несмотря на всю настойчивость, впечатления «железной леди» она не производила, но и невротичной барышней Катце тоже не показалась. Девушка как девушка, в общем -- только на редкость упрямая. У нее был звонкий, не обладающий особой глубиной голос, и больше ничего, кроме разве что желания во что бы то ни стало обеспечить новые ноги для кудлатого существа, которым, она, по всей видимости, дорожила. Это невольно зацепило даже рыжего, а Гай, который прислушивался к странной беседе с все более и более напряженным вниманием, в конце концов и вовсе вскочил с бортика фонтана и двинулся в сторону приоткрытой двери кабинета с таким выражением на лице, словно кто-то отчаянно звал туда лично его.
Катце как-то сразу понял, в чем дело, и что должно за всем этим последовать, и, широким шагом обгоняя монгрела на пути к кабинету, успел только подумать: а понимает ли сам Гай? Догадывается ли, что почти наверняка ведет его память о том давно потерянном для него Рики, который считал, что лучше умереть, но не сдаться и не уступить собственной слабости?
Легко оказавшись впереди своего подопечного, и так же легко отодвинув служащую, не ставшую по другую сторону двери менее растерянной, Катце поздоровался с хозяином кабинета, и прежде чем тот, удивленный его вторжением и не сразу переключившийся с жаркого спора о собачьих проблемах, успел сказать рыжему хоть слово, без предисловий поинтересовался, существует ли все-таки сумма, за которую он согласился бы снабдить собаку искусственными конечностями. Выражение недоумения не сразу покинуло лицо протезиста, но видимо, он уже начал проникаться идиотизмом ситуации, потому что усмехнулся:
- Ну разве что тысяч за пятнадцать талеров.
Рыжий быстро прикинул в уме курс – выходило чуть меньше шести тысяч кредитов, с такой суммой можно расстаться достаточно безболезненно.
- На какой счет перевести деньги? – тут же взял он быка за рога.
Доктор снова как-то нервно усмехнулся, почти хихикнул, и назвал банковские реквизиты для перевода. Похоже, ему просто стало интересно, действительно ли этот рыжий псих со шрамом намерен взять и выкинуть такие деньги на явно чужую собаку. А если нет, то как отреагирует.
Катце, не теряя времени, перевел деньги, используя свой наручный комм и кучу кодов доступа.
- Проверьте зачисление, - кивнул он в сторону рабочего компьютера на столе врача, как только – довольно быстро – пришел ответ о переводе.
Лицо протезиста из скептично-любопытного стало ошарашено-недоверчивым, он нерешительно, словно боясь ловушки, потянул к себе клавиатуру и отправил запрос. И больше минуты в немом изумлении созерцал результат.
- Д-да, конечно, - с трудом отрываясь от монитора и переводя взгляд на Катце, пробормотал он. – Все будет сделано в лучшем виде. Э-э… - он в нерешительности переводил взгляд с рыжего и Гая, который уже успел под шумок пролезть в кабинет, на виновницу торжества. Однако девушка , судя по всему, находилась в еще большем замешательстве, совершенно не зная, что сказать, и лишь глядя на своего неожиданного благодетеля широко раскрытыми глазами в обрамлении длинных ресниц, густых и красиво загнутых. Катце мимоходом отметил про себя, насколько яркий и живой темно-серый цвет этих глаз.
Понимая, что он единственный из присутствующих полностью владеет ситуацией, Катце был вынужден взять командование парадом в свои руки. Он назвал протезисту свое имя – вернее то, что значилось в его новых красивых документах, представил в том же духе Гая и кратко изложил цель их визита. Доктор сразу почувствовал себя в своей тарелке, встрепенулся и вспомнил о своих обязанностях хозяина кабинета. Улыбнулся девушке так, словно это вовсе не она мотала ему нервы невыполнимыми запросами битых пятнадцать минут, и попросил подождать немного в коридоре, поскольку господам назначено на это время, а ее и ее песика он примет, как только освободится.
- Итак, молодой человек, - уже по-деловому, отбросив конфетную любезность, обратился он к Гаю, как только собаковладелица исчезла за дверью, - показывайте вашу конечность… Где вам удалось раздобыть этот раритет, скажите на милость? Вы бы еще крюк прицепили, как в древних терранских фильмах про пиратов!..

 Отправлено: 03.08.10 12:03. Заголовок: * * * Пока изготавл..

* * *
Пока изготавливали протез для Гая, его самого поместили в стационар – культя тоже нуждалась в подготовке. Протез рыжий заказал на порядок лучше того, что был у монгрела на Амои: здесь это выходило относительно дешево, так что экономить не имело смысла. Да и вопросы, откуда у него средства и почему он помогает постороннему не-гражданину, задавать, слава Богу, некому. Благодаря более сложной системе подсоединения к нервным окончаниям, процедура подготовки тоже становилась сложнее и продолжительней. Впрочем, когда через неделю Катце навестил своего подопечного, тот немного неловко продемонстрировал рыжему ажурную металлическую конструкцию, ставшую продолжением его плеча, и пока не упакованную в биопластик до полной отладки. Следующие четыре дня монгрел еще провел под наблюдением медиков, после чего был выписан с диагнозом, который сам перевел на привычный язык как «мы сделали что надо, дальше обживайтесь с этой штукой сами».
Протез и в самом деле пока еще слушался недостаточно хорошо, однако Гай упрямо старался задействовать его где только можно, чтоб побыстрее «разработать», и тащил в искусственной руке все нехитрые пожитки, которые были необходимы ему в клинике. Катце не стал вызывать такси, поскольку натужно хмурый монгрел – а каким он еще мог быть в свете того, что пришлось принять от рыжего очередное благодеяние? – без обиняков заявил, что оголодал на больничной диете и хочет жрать. Как собака. Катце тут же вспомнилась барышня с собачкой, которой он скормил кругленькую сумму только ради того, чтобы Гай не влез в историю и не привлек к свой не совсем ординарной личности излишнего внимания. Впрочем, денег было не особо жаль. К тому же протезист не взял с них ни копейки сверх перечисленного Катце на собачьи нужды, почти смущенно признавшись, что даже с учетом стоимости изготовления и имплантации всех трех конечностей – двух лап и одной руки – и необходимости пригласить для помощи ветеринара, переплатили ему почти вдвое.
И почти сразу воспоминание рыжего материализовалось прямо по курсу, перед поворотом из больничного парка на улицу, где находилась цель похода – кафе или что-то в этом роде. Правда, на сей раз оно было без лохматого груза на тонких загорелых руках, а длинную коттоновую юбку в цветочек заменили бежевые брюки, делая ее малоотличимой от множества обитавших в этом городе таких же девушек.
- Привет, - прекрасное видение улыбнулось так, словно они знакомы всю жизнь, а не полторы недели, и нет в этом знакомстве ничего необычного. – Ребят, поехали ко мне, а? У меня тут машина; поживете хоть недельку на природе, с чистой экологией и натуральными продуктами, а то какие-то вы… заморенные. А понравится, так и на месяц оставайтесь. Или на все лето. Отдать весь долг мне пока нечем, зато прокормить вас – без проблем, ну и места в доме достаточно.
Катце ожидал много чего, но точно не такого. Привыкший к сдержанности, он, тем не менее, не стал сейчас скрывать свое удивление – выгнул бровь. А Гай вдруг принялся хохотать так, что рыжему сразу пришел на память Гардиан: так смеялись мальчишки, еще не узнавшие гнилой жизни в трущобах, не обозленные, не разочаровавшиеся.
Девушка уставилась на него округлившимися глазами, но, кажется, почти готова была рассмеяться за компанию.
- Чего это с ним? – без обиняков спросила она у Катце, кивком указав на заливающегося Гая.
- Это у него адаптационное, - спокойно объяснил рыжий.
- Ааа… Так вы едете или нет?
Гай перестал смеяться, вопросительно воззрился на Катце:
- Поедем?
Поехали, разумеется. Заскочили только в отель, забрали вещи -- и отправились. Рыжий все равно пока не знал, куда им двигаться дальше: всю последнюю неделю он питался информацией, лишь слегка приправленной сигаретами и кофе, но приглядев для себя и Гая десяток возможных маршрутов, так и не смог выбрать ни одного, поскольку не было ответа на простой вопрос: для чего, какой смысл?
Кар был новенький, но тесный, на высокой платформе, жизнерадостного апельсинового цвета. Выехав из города, они неслись по довольно приятной безлюдной местности: мимо рощиц, рощиц на пригорках и пригорков без рощиц. Все это периодически перемежалось следами человеческой жизнедеятельности – полями, фруктовыми садами промышленного вида и размера, и другими, не всегда понятными рыжему сельскохозяйственными насаждениями. Однако вся эта зелень слишком быстро примелькалась, и Катце перенес свое внимание на девушку – ее звали Морин Ларга, как хозяйка кара сообщила им среди прочей не слишком обременительной для мозгов информации, которой успела поделиться за время пути. Теперь уже рыжий в подробностях разглядел ее: прямые волосы чуть ниже плеч, пепельные, с едва уловимым сиреневым оттенком; аккуратная худая фигурка в аккуратной неброской одежде. В общем-то, не было в Морин ничего особенного, за исключением ресниц да цвета глаз.
- Не боитесь везти к себе совершенно незнакомых людей? – спросил Катце, поправляя под курткой приятно ласкавшую бок кобуру. Не то, чтобы он ожидал здесь какой-то опасности, и от девушки в том числе, но предусмотрительность еще никому и никогда не мешала.
- Не-а. – Морин покачала, или скорее, завертела головой. – Даже если вы психи, то из другой оперы – не опасные. А если воры – так людям с такими деньгами у меня красть все равно нечего… И потом, долг платежом красен, верно?
Чувство нереальности первый раз посетило Катце, когда прибыли на место, и он увидел дом – длинный, одноэтажный, сложенный, видимо, из плит какого-то известкового минерала – непонятно, натурального или искусственного – и нехитро декорированный на стыках темными пластиковыми рейками, так что сразу пришли на память виденные в далеком гардианском детстве картинки о средневековой Терре. Дом окружали какие-то заросли, невысокие, но достаточно буйные: Морин утверждала, что это сад, и Катце не стал пытаться ее переубедить. Какая ему, в конечном счете, разница?
Кроме сада при доме имелся широкий двор с постройками и загородками: за одной из таких загородок бродили куры, а на самом дворе носились в энном количестве собаки, судя по внешности – ближайшие родственники той самой, с забинтованными лапами. Не обращая ни малейшего внимания на чужих, они тут же скопом бросились к хозяйке -- амойцы даже не сразу сообразили, что это всего лишь выражение собачьей радости. Однако Морин очень быстро их расшугала и разогнала, и потащила слегка прибалдевших от местной экзотики гостей в дом, показывать главные достопримечательности – душ, кухню, холодильник, набитый едой, и, конечно, комнаты. Впрочем, разглядеть свое временное жилище Катце не успел, ему позволили только бросить вещи за дверь, и тут же увели на веранду, кормить, как «уставшего с дороги». Хотя судя по аппетиту и скорости поглощения пищи, Гай устал куда как сильнее.
Потом долго сидели на веранде, и разговоры ни о чем казались самым лучшим и уместным – просто потому что ветер легко трогал волосы и протянувшиеся снаружи почти к самому столу зеленые ветви, и был он теплым, с запахом чего-то неуловимо свежего, горьковато-сладкого. И потому, что сочетание собачьего тявканья, щебета птиц и шелеста листвы тоже ощущалось как правильное и уместное, успокаивало… и делало окружающий рыжего мир еще более нереальным.
Только под вечер, когда на солнце набежали серьезного вида тучки, приняв душ и переодевшись в чистое, Катце добрался наконец до отведенных ему апартаментов и смог как следует их разглядеть.
Комната оказалась небольшой, узкой, и обстановка ей под стать: через узкое окно текли ранние пасмурные сумерки, на полу растянулся узкий половик в разноцветную полоску. И только на узкой кровати, нарушая общий стиль, почти на всю ее небольшую ширину совсем не узким клубком свернулся здоровенный пестрый кот. Катце закурил -- не торопясь, несмотря на то, что с последней выкуренной сигареты прошло уже несколько часов, а потом подошел и дернул угол покрывала, надеясь, что нахальная зверюга кубарем скатится с него на пол. Но тот даже положения не изменил, только отъехал в результате Катцевых действий ближе к краю.
- Борзеешь? – невыразительно поинтересовался рыжий, заваливаясь на кровать, так что котяра оказался у него под боком, и стряхивая пепел на узкое пространство между кроватью и половиком.
Кот сделал морду ящиком и вид, будто вопрос был риторическим.
На следующий день Катце спросил у хозяйки о своем приятеле по койке.
- А, это!... – Кажется, Морин даже не сразу поняла или не сразу вспомнила, о чем речь. – Это кот. – И добавила исчерпывающую информацию:
- Он здесь живет.
Произнесено это было таким тоном, словно речь шла о чем-то очень обыденном и одновременно совершенно постороннем, не имеющем к ней никакого отношения.
За несколько следующих дней Катце успел узнать, что Морин встает в пятом часу утра, что участок ее представляет собой одну обширную пересеченную местность, всю в кочках, пригорках, оврагах и клочках непролазного кустарника, а за домом есть маленький консервный заводик, полностью автоматизированный простейшей техникой и запускаемый в действие раз или два в год. Что по участку с утра до вечера бродят овцы и пара коров, которых собаки с большим энтузиазмом и шумом загоняют вечером в просторную постройку в полусотне метров от дома и сада. Что их хозяйка постоянно возится с какими-то малопонятными для рыжего хозяйственными делами, пару раз за день бегает проверить своих овец -- несмотря на то, что весь немаленький участок в несколько квадратных километров обнесен изгородью, через которую даже самой шустрой овце в жизни не перебраться. Все это было для него непривычно настолько, что рыжий стал всерьез привыкать к постоянному чувству нереальности.
На самом деле ничего не происходило. Просто шли дни, а за ними еще дни, иногда пасмурные, порой с дождиком, но чаще солнечные, в жизнерадостном собачьем лае и шелесте теплого ветра.
Дни текли мимо него. Катце словно в оцепенение какое-то впал: понятия не имел, что ему делать дальше, и даже не был уверен, что хочет это знать. Не было больше никаких проблем, требующих немедленного разрешения, никаких важных дел и забот – все это исчезло, растаяло вдали, в сознании невозможности вернуться на Амои. Он даже курить меньше стал; мог целыми днями сидеть под деревом в саду или во дворе, среди деловитой собачьей суеты и практически не испытывая при этом никакого дискомфорта, лишь непривычную отрешенность, которой столько раз пытался, но так и не смог достигнуть в той своей жизни, что осталась теперь позади. Катце казалось, будто он смотрит на самого себя со стороны, с каким-то отстраненным удивлением: никогда в жизни с ним подобного не случалось.
Зато Гай обвыкся чуть ли не на следующий же день; то и дело оказывался то в одном месте, то в другом, то с хозяйкой, то с собаками, которые, видимо, тоже признали в нем своего; почти с детским любопытством осваивал примитивные, хоть и не всегда безопасные сельскохозяйственные орудия вроде граблей или топора. По правде сказать, Катце никак не ожидал от него столь быстрой адаптации: несколько лет жизни в Кересе кого угодно могли вогнать в перманентное тупо-агрессивное состояние, когда любой чужак воспринимается как потенциальная опасность. То, как быстро Гай освоился в новых условиях, даже в какой-то мере раздражало, хотя на самом деле рыжий понимал: тот тоже испытывает чувство нереальности, только другого рода – ощущения как в волшебном сне, когда все можно, потому что все равно все не на самом деле, и единственное ограничение – не делать того, что не велит Меченый… да и то в основном затем, чтобы не напоминал о себе лишний раз и не мешал радоваться жизни. Наверняка со временем, когда улягутся так разом обрушившиеся на монгрельскую голову впечатления, пройдет и это простодушное оживление, Гай станет привычно осторожным, вспомнит Амои и все, с ней связанное, а пока… Не делает ничего, что действительно могло бы ему повредить, и ладно; остальное – не Катцевы проблемы.
Сам же он как так и оставался в стороне от всего, почти все время молчал и никуда не жаждал двигаться с места. Морин вначале посматривала на него с недоумением, но не более того, а после пары неудачных попыток растормошить и вовсе перестала обращать внимания на такое своеобразное поведение рыжего, довольствуясь общением с Гаем. И это вполне устраивало всех троих. Единственным, кто регулярно искал компании рыжего, был кот. Зверюга не блистал красотой и вообще имел довольно странный вид, словно по его шкуре походя прошлись паяльной лампой, оставив среди обгоревшего дочерна неравномерные клочья серого и палевого цвета. На самом деле никто его не поджигал, конечно, кот с рождения щеголял таким окрасом, однако для Катце это было еще одной непривычной вещью.
Каким-то краем сознания он даже испытывал к коту нечто похожее на благодарность. Стоило рыжему задержаться на одном месте чуть дольше, как его хвостатый собрат тут же оказывался рядом. Обстоятельно и не морщась обнюхивал окурки в «обгрызенной» стеклянной чашке, которую Морин выделила Катце вместо пепельницы, мог долго бродить по кровати, выбирая место, где улечься, совершенно независимо от того, была она пустой или на ней уже лежал Катце. Кот не ластился и не лез на руки; обычно прислонялся спиной к боку рыжего и принимался намываться, или разваливался возле ноги, по-хозяйски облокотившись о ботинок. Ночью так же бесцеремонно забирался под бок или укладывался на поясницу, если рыжий спал на животе. Он и не возражал, кот был не слишком тяжелым, а его тепло ощущалось на спине довольно приятно. Было непонятно, как это животное проводило свои дни и чем занималось до появления Катце, но теперь оно явно считала своим долгом сопровождать рыжего в доме и во дворе.
Это был их молчаливый союз чужеродных для этого места элементов.

***
По сути, у него случился первый в жизни отпуск. Поэтому вряд ли стоит осуждать Катце, если он разленился до того, что даже не захотел посчитать, на который день их пребывания на ферме Морин собралась ехать за своим безногим псом: тот уже с неделю как привыкал к новым конечностям в ветклинике, под присмотром специалистов. Героическую историю собаки, потерявшей лапы, Катце с Гаем к тому времени уже знали во всех подробностях, хотя была она самая банальная: грабители, объявленные в розыске и решившие поживиться чужими овцами, и пес, который единственный оказался по близости и бросился на защиту хозяйского имущества от чужаков.
- Слушай, а на нас-то твои охранники вроде ноль внимания, когда мы с тобой в первый раз пришли, - заметил Гай. - Хотя мы для них тоже совсем чужие были.
- Они кидаются только когда мне или скотине угрожает опасность, - пояснила Морин. – Если кто без меня придет, только облают, и все. А если со мной, то вообще считают, что я разрешила, и молчат.
Катце подумал, что система неплохо разработана, если заслуга хозяйки. А если умных собак – тогда в самом деле есть свой смысл беречь их и чинить потерянные в драке лапы.
Но привезти домой счастливого обладателя двух новеньких протезов Морин в тот день было не суждено. Поздним утром она села в кар и отбыла в направлении города, а через пятнадцать минут уже опять была возле своей калитки: принялась сбоить система переключения скоростей, переключая не в лад и невпопад, как ей вздумается и когда вздумается. Девушка едва сумела вернуться невредимой; выглядела она до последней степени расстроенной.
Звонок в службу ремонта расстроил ее еще больше, потому что мастера обещали прислать только поздно вечером. А когда тот и вечером не явился, Морин заварила чай с мятой, позвала с улицы собак прямо в дом, в гостиную, и уселась с кружкой на полу, среди подушек и псов, перед головизором – смотреть что-то, в чем можно было утопить свои огорчения. Правда, она и Катце с Гаем звала за компанию, но те не рискнули, лишь краем глаза заметив, насколько слезливо-конфетный фильм им угрожает.
На следующее утро хозяйка сердито гоняла по комнате мелкий автоматический пылесос, ворча, что эти твари извозюкали ей своей шерстью всю гостиную, а Гай с паяльником и еще парой каких-то приборов ковырялся во дворе во внутренностях ее кара. Из чего Катце заключил, что девушке, видимо, просто хочется уже радикального выхода из положения: купить новое транспортное средство.
Однако где-то к обеду Морин вместе с монгрелом осторожно опробовали результаты его копаний в системе, потом опробовали еще раз, подольше, а потом, не выходя из кара, умотали вместе в город за собакой.
За коробкой скоростей последовал ремонт какой-то аппаратуры на портативном консервном заводике хозяйки, барахлившей еще с прошлого запуска, потом начались походы за несколько километров по ближайшим соседям, у которых, почти у всех, что-нибудь нуждалось в ремонте, но было недосуг или слишком дорого вызывать ремонтников из соответствующей фирмы. Иногда Морин с Гаем возвращались «из гостей» довольные (и неизвестно еще, кто больше), реже – с вытянутыми физиономиями и стараясь не глядеть друг на друга. В первый раз Катце даже подумал, что они из-за чего-то поссорились, но оказалось, монгрел всего лишь не сумел сладить с незнакомой техникой. К счастью, у него хватало ума не браться совсем, если не был уверен, что понял причины неполадки и не представляет, как их исправить, так что ничего нигде не доломал… вроде бы.
Итогом стал их с рыжим разговор, который сам же Гай и затеял, подойдя как-то вечером к Катце в саду, где тот с удовольствием окуривал дымом местных мошек, в недоумении шарахавшихся от почти мерцающих в тени деревьев струй.
- Я наверное еще подзаработаю на ремонте всех этих консервных банок и керогазов, и подамся учиться. – Начав без предисловий, Гай говорил легко, но то и дело бросал на рыжего быстрый настороженный взгляд из-под длинных ресниц. – Если открыть в этих местах мастерскую, можно очень неплохо загребать, фермерам это будет всяко дешевле, чем каждый раз в город таскаться или ремонтников вызывать. Глядишь, так и тебе расходы возмещать начну.
Рыжий только покосился на него, ничего не сказал. Он не особо жаждал, чтобы Гай что-то ему возмещал, все по той же причине: все, что он делал, делалось для Рики и Ясона. И если бы однорукий монгрел вдруг вернул ему деньги, он почувствовал бы наверное то же самое, что чувствовали древние, когда их жестокие боги отвергали принесенные дары. Но устраивать свою жизнь за собственный счет для монгрела в самом деле было необходимо, этого Катце не мог отрицать.
Пристальный и напряженный взгляд Гая настойчиво требовал ответа, и рыжий ответил – пожал плечами.
Монгрел не выдержал:
- Какой-то ты, Меченый… как зомби: велели тебе черным рынком заняться – пошел, занялся. И чего тебе после этого перед монгрелами нос драть, сам в таком же точно дерьме по уши, поди – только что шито-крыто все… Сказали Рики в угол загнать – без проблем, плевать, сколько хороших парней, которые тебе лично ничего не сделали, этот гаденыш Кирие ни за грош подставил. Сказал Рики за мной присмотреть – смотришь, как только зеньки не болят! И до фени, что я твоего хозяина гребанного грохнул, которому ты пятки лизал с радостным визгом... Это ж все равно, как я бы с твоим блонди из одной бутылки стаут хлебал, после того, что он с Рики сделал.
Рыжий снова ничего не ответил. Спрашивать в который раз: а ты-то с Рики лучше сделал? – было бессмысленно, все варианты Гаевых ответов Катце знал уже наизусть. Знал рыжий и то, что Гая бесит от его холодного высокомерия – маски, без которой Катце было не обойтись в его работе, с которой он сросся за годы на черном рынке, но снимать ее ради однорукого он не собирался… Голос монгрела долетал до него как из другой вселенной:
- …Сюда привезли, на лавочку посадили – так и сидишь целые дни, ни хрена не делаешь.
- И что, по-твоему, я должен делать?
- А я-то с какого хрена должен знать? Откуда я знаю, чем ты там раньше занимался у себя в Мидасе.
В приоткрытую калитку со двора протиснулся кот, немазаные шарниры противно заскрипели, и Гай тут же переключил внимание на них, возможно, прикидывая, поможет ли тут машинное масло. Кот, против обыкновения, запрыгнул прямиком к Катце на колени и уставился на однорукого монгрела злыми желтыми глазами. На лице парня отразилось что-то вроде понимания с примесью скепсиса.
- И за что он только тебя любит? – на этот раз Гай вряд ли ожидал ответа, однако Катце ответил:
- Это не любовь.
- А что?
- Симбиоз.
Монгрел слегка нахмурился: рыжему показалось, что он сейчас полезет пятерней в собственный затылок – выцарапывать из недр памяти значение полузабытого за годы жизни в трущобах слова.

***
Если с противоречивыми чувствами, которые он питал к Катце, Гай вряд ли мог разобраться без ящика стаута, притом неизвестно еще, какого по счету, то про его отношение к Морин все было ясно без слов: смесь дружеской симпатии с самой искренней благодарностью за открытые в нем таланты и перспективы. Впрочем, что касается второго, тут девушка вряд ли отдавала себе отчет, но то, что общий язык они в самом деле находили без труда, не вызывало сомнений. Может быть, для Гая это было даже чем-то вроде детской влюбленности, когда за понравившейся личностью бегают хвостом, осыпая доступными знаками дружеского внимания, или он вполне осознанно выражал, как мог, свою признательность, трудно сказать. Во всяком случае, в перерывах между походами на «ремонтную халяву» он старался во всем помогать молодой хозяйке. И уже который день, когда Морин ближе к полудню отправлялась смотреть, как там ее овцы, монгрел охотно составлял ей компанию – ко взаимному удовольствию, насколько Катце мог судить.
К обеду они возвращались и, провалявшись полуденный зной в тени веранды, прямо на отчищенном до блеска полу за приятной беседой – в час по слову, – после четырех опять уходили на пастбище. Катце, когда не хотелось курить, присоединялся к ним на веранде, но тащиться куда-то по не спавшей еще жаре совершенно не стремился, предпочитая убирать со стола и возиться на кухне под бдительным присмотром своего приятеля-кота.
Естественно, когда однажды Морин с рыжим сели обедать вдвоем, у Катце возник вполне уместный вопрос:
- А где Гай?
Девушка рассмеялась:
- Он завис возле полигона… с открытым ртом! Там спасатели тренируются, служба спасения, операции всякие отрабатывают -- хлам сначала поджигают, а потому тушат, и все такое. Гай как увидел, как они там скачут со всей этой своей экипировкой, так прямо к забору прилип, и не оторвешь его. Как маленький!
Катце невольно улыбнулся в ответ – не поведению Гая, которое он как раз мог понять, а вот этому милому загорелому личику, девочке, которая, прожив на свете столько же, сколько Гай, не видела и десятой доли той грязи и мерзости, что была средой обитания монгрела. И той боли, растерянности, обиды на жизнь – ничего из этого не было ей знакомо. Зато Гаю были в диковину все те простые и обыденные вещи, к которым она привыкла с детства. По сути, оба жили в своих мирках, ограниченных и довольно примитивных, но так вопиюще не похожих друг на друга. И тем не менее, сумели поладить, понять друг друга, найти общее. Подумав немного, рыжий решил, что этим общим была искренность. И в кересских трущобах, и на этих населенных фермерами просторах люди любили, ненавидели, выживали – пусть почти диаметрально противоположными способами – но и там, и там они были искренни в своих чувствах, не отдавали душу за амбиции, не прятались за ложной благопристойностью и прочими масками, задавленные уже архетипическим наверное страхом перед абсолютной властью ИскИна, как было в той среде, частью которой до недавнего времени являлся Катце, и в которой у одного лишь Ясона Минка хватило смелости, чтобы быть искренним, и искренности, чтобы любить.
И все мысли приводят в итоге к Минку. Или к Рики...

На следующий день история повторилась. А потом на следующий.
- Ты опять одна?
Морин весело кивнула:
- Все, прилип там намертво. Просил даже еду ему не приносить.
Однако после обеда она убежала в дом и через пару минут появилась снова – разумеется, в руках был контейнер с пропитанием для Гая.
- Давай, я отнесу, - предложил Катце. – Прогуляюсь заодно.
По интерактивной карте, отображавшей кроме его собственного местоположения еще и прочие живые объекты крупнее кошки, он легко отыскал монгрела в паре километров от дома. Тот стоял, подпирая простую невысокую изгородь, обозначавшую границы владения, и не отрываясь, смотрел, как метрах в семидесяти от него люди в спецодежде штурмуют отвесную стену, имитацию фасада горящего дома; зависая на карах против оконных проемов, прыгают в пламя и дым хорошо организованного учебного пожара. Катце протянул ему контейнер, удостоившись в ответ лишь мимолетного кивка, и облокотился на изгородь рядом, наблюдая не столько за действиями спасателей, сколько за Гаем. Закурил.
- Выбрал себе поприще?
Монгрел подозрительно покосился на рыжего, но лишь молча кивнул – его явно распирало от зависти и восхищения при виде тренировочных учений.
- Подходяще, - лениво одобрил Катце.
Монгрел вновь недоверчиво скосил на него блестящие сиреневые глаза:
- Ты думаешь?
- Думаю. При обезвреживании взрывных устройств тебе с твоим опытом вообще цены не будет.
- **** *****, если тебя до сих пор так за задницу грызет, какого хера ты со мной возишься? – взорвался Гай.
Катце в ответ лишь чуть заметно поморщился: этот вопрос тоже обсуждали уже не раз и не два; развернулся и пошел в сторону дома.
Следующие пару дней Гай ходил хмурый, но непохоже, чтобы из-за неудачного разговора. Демонстрировать рыжему перманентный протест давно стало для него чем-то вроде ритуала и сосуществованию не мешало.
На третьи сутки ближе к вечеру он снова отыскал рыжего в саду, сел рядом. Жестом попросил прикурить и выдал, не глядя на Катце:
- Облом… -- И не дождавшись реакции, продолжал: - Я там поговорил с их начальником, он бы не против меня принять, протез мой врачу на базе показывал: говорят, такая игрушка иной раз больше, чем живая рука, может пригодиться. И по всему остальному подхожу, вроде как.
- И?...
- И не берут у них тут чужих. Без гражданства… Три года – с постоянной работой и хорошими характеристиками, чтоб получить…
- Ладно, посмотрю, что можно сделать, - пообещал рыжий.
- Иди ты. Хватит уже меня с соски кормить; поеду завтра в город, попробую устроиться куда-нибудь. Курсы на технарей только с осени, как раз до тех пор подзаработаю на прожитье…
«Иди ты» на Катце, само собой, подействовало мало. В тот же вечер, вместо того чтобы найти себе в Сети какое-нибудь чтиво (спать больше, чем спал на Амои он так и не привык, несмотря ни на что), рыжий на всякий случай поменял батареи лэптопа на новые и полез копаться в законодательстве этой части Мирейта.
Теперь уже на утро следующего дня сам Катце отыскал Гая в дальнем углу сада, где тот с остервенением перекапывал землю неуклюжим по виду и ужасающим по звуку электромеханическим орудием, название которого рыжий предпочел не знать – чтоб вдруг случайно не вспомнилось на ночь глядя.
Монгрел не слишком ему обрадовался, но громыхалку выключил и вопросительно уставился на неторопливо закуривающего рыжего. Впрочем, от сигареты тоже отказываться не стал.
- На законном основании купить гражданство здесь невозможно, - сообщил Катце, выдыхая первую порцию дыма. – Можно конечно попробовать с помощью взяток…
- Засунь их себе, - тут же буркнул Гай.
Катце невозмутимо кивнул: мол, другой реакции я от тебя и не ожидал – и продолжал:
- Зато очень просто получить статус гражданина через брак. Все, что нужно – официальная регистрация и согласие на получение от уже имеющего гражданство супруга.
- И что, мне брачное объявление давать? «Для любителей экзотики и трагических историй»!... Вот, ***, делать больше нефиг!
- Можно поговорить с Морин. Нет никакой проблемы составить брачный контракт так, чтобы ее интересы не пострадали при любом раскладе. Возможность получить развод по ее первому требованию, никакого раздела совместно нажитого имущества, компенсация…
Гай не дослушал. Монолог, который он выдал вслед за этим, был такой, какого Катце не слышал от однорукого монгрела даже в те поры, когда рассказал ему о гибели Рики и Ясона. Гай припомнил рыжему все, начиная от «шефства» над Дарком еще до того, как тот попал в Эос, и заканчивая подсунутым через Сида мобильником. Логики в этой тираде было негусто, но ее недостаток отлично компенсировал мат, среди которого лишь изредка проскальзывали слова. Катце надеялся, что Гай выдохнется, пока он выкурит сигарету-другую, и тогда можно будет относительно спокойно выяснить, с чего парень так завелся. Однако Гай, не вынеся, видимо, его индифферентного вида, отшвырнул свое полупервобытное орудие труда и решительным маршем скрылся с глаз. Катце постоял еще немного на месте, покурил, и, поразмыслив, решил, что не помешает съездить в город --немного запутать следы своих банковских вкладов. Заодно и Гай пока поостынет.
Глянул на небо, где потихоньку собирались тучки, подобрал с земли неуклюжую копалку-громыхалку, и побрел к дому – вызывать такси.

Его не было на ферме больше двух суток, а когда вернулся, там мало что изменилось. Разве что прибавились лужи у ограды, да мешанина ароматов в трепещущем влажном воздухе пробивалась даже в его испорченное сигаретами обоняние. Странно, а в городе все это время не упало ни дождинки, только стало немного прохладнее, чем в предыдущие дни.
Несколько собак во дворе попытались его облаять, но им это надоело довольно быстро, еще до того, как появилась Морин. Обрадовавшись при виде рыжего, девушка тут же потащила его пить чай, попутно сообщив, что Гай будет только вечером: его взяли до осени на базу спасателей чем-то вроде чернорабочего.
Покончив с чаем, они убрали со стола и разбежались каждый в свою сторону: хозяйка шила очередную юбку в оборочках, и ей не терпелось поскорее вернуться к этому занятию, а Катце принял душ и ушел к себе в ко ...

 Отправлено: 03.08.10 12:03. Заголовок: * * * Пока изготавл..

... мнату.
И в первый раз за все время пребывания на Мирейте ощутил потребность занять себя делом…
Пошел дождь, сразу стало как-то по-особенному промозгло и сыро – возможно, просто похолодало. Катце протянул руку включить затиснутый в угол старинный обогреватель.
Пришел кот, но на кровать почему-то не полез, уселся на столе у окна и принялся смотреть на стекающие по стеклу капли. В ранних пасмурных сумерках рябые клочья на его шкуре сделались неразличимыми, и, не пестрящий беспорядочными разноцветными мазками, он вдруг показался рыжему очень красивым и до боли давно знакомым --так что возникло ощущение дежа вю, словно все это где-то когда-то уже было: серый день, наполняющий комнату тусклым светом в тон строгой тишине; ощущение застывшего времени и бесконечного одиночества, не поймешь – своего или чужого. Катце замер, впитывая все это; сигарета, о которой он забыл, вынув изо рта, обиженно дотлевала в его пальцах.
Где-то неподалеку раздался грохот, залаял один из псов, за ним тут же подхватили другие. Очарование пропало, словно изменилась сама картинка, хотя кот даже ухом не повел, продолжая сидеть, как сидел. Катце ощутил непонятную досаду, как будто у него отняли что-то важное, и вышел из комнаты.
Дверь на кухню была открыта, там горел свет; Морин и Гай сидели за столом очень близко друг к другу, о чем-то негромко и неторопливо разговаривали. Катце остановился, не доходя до полоски света, и прислушался – просто так, повинуясь многолетней привычке, ставшей частью натуры. Впрочем, слушать было особо нечего. Видимо, хозяйка с монгрелом просто перебрасывались ничего не значащими фразами, потому что когда оба надолго замолчали, в их молчании не было напряжения, наоборот, оно казалось на удивление согласным и уютным.
- Ты закурил бы хоть, что ли, - легко обрывая паузу, предложила Морин.
- Катце вон попроси, он в любое время дня и ночи – всегда пожалуйста. Мало тебе? – В голосе Гая прозвучала странная смесь доверчивости и смущения, неумело прикрытая ухмылкой.
- Да ну его, дымит, словно завод по обязательному графику, и самому никакого удовольствия, - беззлобно поморщилась девушка. – Разве ж нормальные мужики так курят?
Катце припомнилось никогда не имевшее для него смысла выражение «женская интуиция». Странно, а ведь он здесь почти перестал вспоминать о своей физической неполноценности… Сразу откуда-то взялось и начавшее уже забываться непроходящее напряжение, показавшееся очень привычным, усталым даже, будто время обернулось вспять…
Гай ничего не сказал ей в ответ, только полез в карман за сигаретами, да ухмылка стала почти нежной. Девушка, чуть повернув голову, смотрела через плечо, как он прикуривает, а потом, словно расслабляясь в кресле, одним естественным движением прислонилась к боку монгрела, слегка запрокинув голову на его плечо. Или это наоборот Гай потянул ее к себе, приобняв рукой-протезом? Катце так и не понял.
В последнее время он очень многое замечал и видел безо всяких усилий со своей стороны, как видел каким-то внутренним зрением пространство вокруг: фермы и город с его зелеными деревьями и белыми зданиями; космопорт, в котором и над которым не прекращалось движение; необъятные космические расстояния, звездные системы, галактики, холодные планеты и гигантские раскаленные звезды. Словом, все то, от чего прежде был отгорожен четырьмя стенами бункера и своим исступленным служением Ясону.
Однако что-то рыжий, видимо, все-таки проглядел, и теперь был удивлен абсолютным взаимопониманием и теплом между ними; непонятно было, когда они успели стать так близки – неважно, насколько эта близость выражена внешне даже для них самих. Перед ним были двое людей, судя по всему, полностью доверявших друг другу, и это оказалось довольно неожиданным для Катце.
Зато сразу стало очень понятным другое: почему Гай так взбеленился, когда речь зашла о предложении фиктивного брака. Видимо, Дана Бан все же не прошел для монгрела бесследно, хоть чему-то научив его – быть внимательнее к чувствам ближних, например. Независимо от того, насколько ты можешь предъявить права на них – и на ближних, и на чувства.
«А ведь совсем мальчишка еще», - снова неожиданно для себя подумал рыжий. Мальчишка – достаточно смелый и сообразительный, чтобы выжить и приспособиться к жизни в трущобах, будучи вышвырнутым туда из уютных стен Гардиан, но смертельно испугавшийся, когда раз за разом с Рики стали происходить вещи все более и более непонятные, выходящие за все привычные рамки. И самый сильный страх – то, что Рики может любить того, кто сломал его, унизил, отнял блеск в глазах и веру в себя. У его Рики, у единственного, во что брошенный в хаос и бессмыслицу трущобной жизни монгрел мог верить в этом мире – не потому, что Рики Дарк был безупречным кумиром в его глазах, а именно потому, что больше не в кого, и не за кем больше идти, негде брать надежду в Кересе, специально скультивированном для того, чтобы быть для граждан Амои олицетворением безысходности. Его и без того примитивный и невеселый мир совсем перекосило от вторжения всяких непредусмотренных в нем блондей и загадочных криминально-знаменитых личностей со шрамами. Бороться же с этими монстрами Гай мог лишь привычными трущобными методами, как раньше они боролись с противостоящими бандами. И то, что приятели-«бизоны» не проявили понимания, оставив его один на один со всем этим, только усилило отчаяние и решимость. По сути, устраивая апокалипсис в Дана Бан, он сражался со своими ночными кошмарами, отстаивал свою веру…
Ему ли, Катце ли, судить за это Гая?
Впрочем, отношение Катце к бывшему хозяину носило совсем другой характер; в отношении Ясона он не обманывался и не обманывал себя. Признавал его превосходство и то влияние, которому не умел сопротивляться, но непогрешимым не считал. Но при этом признал его право лишь на себя самого, собственную беспредельную верность и преданность. Не мог ничего с этим поделать, готов был идти за блонди на край света, как за путеводной звездой, с полуслова исполнять любой его приказ. Не потому, что Ясон был самым лучшим, что только может быть, а потому, что не нашлось ничего лучше в его убогой монгрельско-фурнитурской жизни. И то, что был счастлив подчиняться и служить этому ходячему атомному реактору, считал скорее следствием собственного несовершенства. Это просто было сильнее его, он не мог, как Рики, оказывать сопротивление мощной энергетике Минка. И не мог – о, ирония! – как тот же Гай, который сумел бросить блонди вызов. Но и не хотел.
Нельзя сказать, чтобы он испытывал к блонди любовь, вообще какие-либо теплые чувства – во всяком случае, пока не узнал того, что в итоге вылилось в его совет Рики Дарку относиться к Ясону, как к человеку. И это иррациональное преклонение было мучительно для его критического ума, цепкого и ясного во всем остальном. Но одновременно жизнь с этим приучила Катце, что есть вещи, о которых лучше не думать. Не задумываться, не ломать голову, не грызть себя. Не пытаться объять необъятное, понять недоступное для понимания. Потому что существуют вещи, которые выше твоего понимания и твоих сил. И пока рыжий умел четко определить их для себя, он мог быть уверен, что сохраняет ясную голову, трезвый взгляд и способность выбирать правильные решения.

…Катце очень тихо отступил на шаг вглубь объятого тенью коридора и так же неслышно вернулся в свою комнату. Сел на кровать под пристальным и равнодушным взглядом так и не сдвинувшегося с места кота, извлек из-под нее лэптоп.
Пора было уезжать.
Оставаться дольше не было ни причин, ни смысла, как не было почти никаких чувств или желаний. Просто повернулась очередная шестеренка мироздания, расставив по местам людей и события, и в соответствии с этой расстановкой Катце пришла пора двигаться дальше. Пора поставить точку на своем прошлом, перестать цепляться за тех, кого уже нет, начиная утро с невысказанного даже себе самому вопроса, где, в чем, в ком он будет их искать сегодня. Пора -- независимо от того, хочет он этого или нет. Впрочем, этого он тоже не знал: жизнь вдруг оказалась совсем не такой, какой он ее всегда считал, к какой привык, и нравится ли она ему в этом виде, он тоже пока не мог сказать.
Он не перестанет помнить о Ясоне и Рики, и не станет меньше любить… Но нужно привыкать жить чем-то другим, раз уж по раскладкам судьбы ему выпала жизнь и свобода.

***
Наутро он еще раз съездил в город, оформил все документы, которые могли понадобиться, и ближе к полудню вернулся в привычно пустой для этого времени суток дом Морин. В первый раз он зашел в маленькую комнату хозяйки, служившую ей спальней и складом всякого милого сердцу барахла, ничуть не смущаясь, что делает это без разрешения и в ее отсутствие. Окинув оценивающим взглядом неряшливо-уютную от множества мелочей обстановку, он остановил свой выбор на большой вазе, украшавшей туалетный столик. Под эту вазу он положил стандартный белый конверт с написанным на нем именем адресата, отошел к двери, посмотрел на дело рук своих, и, не удовлетворившись результатом, вернул конверт снова туда, откуда извлек – во внутренний карман своей светло-бежевой ветровки.
Ясный день на дворе ослеплял контрастом света и ярких сочных теней, еще более захватывающим оттого, что все это великолепие находилось в постоянном движении -- ветер гонял солнечные зайчики между ветвей, по траве, по оградкам и белым стенам дома. Рыжий огляделся и полез через высокую траву под самый забор, где в обилии росло всяческое неразбери-поймешь самого разнообразного калибра. Его внимание давно уже привлекали растения, длинные бледно-зеленые стебельки которых оканчивались легкими пушистыми шариками. По недолгом размышлении рыжий решил, что за цветы это сойдет, даже если таковыми не является. Во всяком случае, в вазе будет смотреться нормально. Вопреки первоначальному намерению просто надрать подходящую по объему охапку, Катце незаметно для себя увлекся процессом -- стал подламывать хрусткие стебельки осторожно, чтобы пушистые головки-шарики не разлетались во все стороны пушинками от резких движений. Заодно уж, проходя мимо кухни, прихватил и воды в большой кружке: как-то не хотелось, чтобы Морин вместо букета обнаружила у себя на зеркале пучок увядшего мусора. И только в этот момент до рыжего дошло, что ведь девушка может воспринять белых пушистиков именно как букет, а не просто как метку, долженствующую привлечь внимание к конверту. Однако мучиться противоречиями не стал, очень быстро решив, что цветы в подарок – это не обязательно намек на определенного рода чувства: с их помощью вполне уместно выразить и благодарность, и просто хорошее отношение, тем более, когда дело касается женщины. А Морин вполне заслуживает и того, и другого. Так что пусть.
Получилось в итоге почти красиво: белые шарики в темно-синей вазе и такой же белый конверт под ней, надписанный узким аккуратным почерком рыжего.
Катце вернулся к себе: оставалось вызвать такси и собрать немногочисленные пожитки. Кот неодобрительно покосился на его действия и ушел в сад. Потом послышались шаги; отвернувшись от опустошенного тесного шкафа, Катце обнаружил Гая, который, судя по разрумянившимся скулам, только что заскочил с улицы, и затормозил на полпути, заметив сборы рыжего через приоткрытую котом дверь.
- Уходишь? – спросил Гай с тем безразличием в голосе, которое может обмануть разве что того, кто сам хочет быть обманутым.
- Да.
- Ну правильно, что тебе делать на сельскохозяйственной планете? – так же малонатурально усмехнулся монгрел.
- Сельскохозяйственную планету тоже можно изгадить при желании, - меланхолично пожал плечами Катце, заканчивая укладывать вещи и проверяя замки на сумке и дорожном контейнере. – Только зачем?...
- Пошли обедать. Морин еще нет, сообразим пока что-нибудь на стол.
Рыжий покачал головой:
- Уже некогда.
- Ты что, даже не дождешься ее?
- Позвоню из космопорта, - беззастенчиво соврал Катце. И добавил без перехода: – Сделай одолжение, не забывай про осторожность – хотя бы ради нее. Если ищут, то в первую очередь меня, но это не значит, что про тебя забыли, так что старайся не светиться.
- За осла меня держишь?
- Кем будешь, за того и будут держать. Это только от тебя зависит. – Катце закинул сумку на плечо.
- Ладно, - усмехнулся Гай; и неожиданно протянул рыжему руку. – Давай, счастливо. И чтоб тебя так любили.
Дурацкая двусмысленная шутка, неловкая попытка скрыть смущение и выразить хотя бы на прощание невольную симпатию так, чтобы не получить по носу… Катце сжал протянутую ладонь.
- Как заведутся деньги, буду скидывать тебе на тот же счет, на который Морин перечисляла за собаку, - пообещал монгрел.
Катце равнодушно кивнул: в свете содержимого конверта, который он оставил на туалетном столике хозяйки, это уже не имело для него никакого значения. Но раз имеет значение для Гая – что ж, пускай.

Прежде, чем сесть в ожидавшее у поворота такси, рыжий еще раз оглянулся. Было чувство, будто он открывает дверь в никуда, в совсем другой мир, не имеющий более ничего общего с тем, что было его прошлой жизнью. Он не ощущал ни страха, ни тоски, за этой дверью все было безлико, но ему эта неизвестность почему-то виделась скорее как неяркий свет, чем как провал в темноту. Однако Катце необходимо было оглянуться, потому что совсем, абсолютно все оставляет в прошлом только смерть, а живому нужно по крайней мере убедиться, что он не перестал быть собой, не потерял себя.
У калитки, скучным темным пятном среди буйства золотого и зеленого все еще сидел кот. И как-то в этой картине все вдруг сложилось для Катце в одно целое: прошлое, будущее, межпланетные пространства и закономерности судьбы вместе с ее же невероятными парадоксами. Неизвестно, будет ли кот ждать его – и сам кот наверняка ни за что не признался бы в этом, даже если ему в лучших амойских лабораториях вживить речевой аппарат, идеально адаптированный к кошачьим мозгам. Но помнить будет, факт.
В конце концов, это вполне достаточное связующее звено, чтобы удержать человека в мировом пространстве – знать, что кто-то помнит о тебе не потому что ты функционален и полезен, не потому что должен тебе деньги или благодарность, а просто потому, что хочет помнить.

Конец

 Отправлено: 03.08.10 12:41. Заголовок: А.М., спасибо! :sm47..

А.М., спасибо!

 Отправлено: 03.08.10 17:26. Заголовок: А.М. , интересно. Сп..

А.М. , интересно. Спасибо.

 Отправлено: 03.08.10 19:20. Заголовок: я тут рекламирую, чт..

я тут рекламирую, что существует сиквел Тени прошлого, который, надеюсь, будет выложен и здесь.

 Отправлено: 04.08.10 00:59. Заголовок: Эх... бедный Катце....

Эх... бедный Катце...
И Рауля невесть за что на запчасти разобрали...

 Отправлено: 04.08.10 03:34. Заголовок: Отличная вещь (впроч..

Отличная вещь (впрочем, я, кажется, повторяюсь))

Рауля на запчасти - мечта монгрела)))

 Отправлено: 04.08.10 05:08. Заголовок: Zainka, Конвалия, п..

Zainka, Конвалия, пожалуйста :) Рада, если вам понравилось )

Март, ты меня в краску вгоняешь Я вот не уверена, что оно надо, все-таки Тени по качеству хуже (

Ela, ну, не у всех и не всегда выходят оптимистичные вещи, что сделаешь? )

takishiro, спасибо, спасибо )) Как-нибудь напишу вам в благодарность комедню абсурда про классовые предрассудки некоторых... монгрелов

 Отправлено: 04.08.10 05:12. Заголовок: А.М. А по-моему, тен..

А.М. А по-моему, тени совсем не хуже по качеству...

Комедия абсурда - это по-нашему)))

 Отправлено: 04.08.10 09:56. Заголовок: А.М. пишет: Я вот н..

А.М. пишет:

цитата:

Я вот не уверена, что оно надо, все-таки Тени по качеству хуже (

И как быть темЮ, кто их не видел и не может сравнить? Может, лучше все-таки выложить?

 Отправлено: 04.08.10 10:48. Заголовок: Мне "Тени" т..

Мне "Тени" тоже понравились (правда, ещё последнюю часть не читала).
А.М. , может выложите здесь?

 Отправлено: 04.08.10 13:14. Заголовок: Ela, Конвалия, хорош..

Ela, Конвалия, хорошо, я выложу )

 Отправлено: 04.08.10 13:17. Заголовок: А.М. было бы неплохо..

А.М. было бы неплохо в разделе фантворчества показать твои рисунки)

 Отправлено: 05.08.10 01:53. Заголовок: А.М., спасибо за при..

А.М., спасибо за приятный вечер за давно забытым занятием - чтением!

Первый раз вижу фик здесь, на дэйриках не видела. Начала читать - затянуло, при общей неспешности изложения и, в принципе, отсутствии экшна. Я хотела узнать, чем закончится такое...ммм... уютное атмосферное произведение, где поведение и характеристика ни одного из героев меня не коробили. И все нравилось (я задумалась только над тем, как выглядел нелегальный космодром на аэрофотоснимках с орбиты. Мне показалось, что это было бы заметно даже при нашем уровне техники - что останки солнечной электростанции используются) Выяснила, что Катце так символично и логично не определился, ради чего жить дальше и пошел просто вперед, заре навстречу. Пойду смотреть, что было дальше!

 Отправлено: 06.08.10 07:56. Заголовок: Линнел, спасибо :) Д..

Линнел, спасибо :)
Да, экшн - это не мое, видимо )

Линнел пишет:

цитата:

Мне показалось, что это было бы заметно даже при нашем уровне техники - что останки солнечной электростанции используются

Скорее всего, вы правы. Я, в общем, и не рассчитывала особо, что удастся обойтись совсем без ляпов, а моему Главному Техническому Коснультанту было просто лень вникать как следует во все детали, он по-быстрому прочитал и убежал туда, где его ждут великие дела ))

 Отправлено: 06.08.10 15:09. Заголовок: А.М., Ну, ляпом это ..

А.М., Ну, ляпом это называть я бы не стала. Просто спорный момент. Кроме того, сюжетообразующий, и безболезненно не уберется. Да и вообще, мне нравится Ясон, играющий в контрабандиста с личным космодромчиком. Возможности-то у него при такой должности и такой теневой поддержке были той еще глубины и ширины!))))

 Отправлено: 06.08.10 15:38. Заголовок: Линнел, да, исправля..

Линнел, да, исправлять в любом случае уже поздно )Линнел пишет:

цитата:

мне нравится Ясон, играющий в контрабандиста

Мне он вообще всегда казался авантюристом на грани романтичности. Правда, эту грань не переступал никогда, это уже точно ) Но если можно было устроить себе какое-то необычное приключение, то себе не отказывала, разве нет? ))))

 Отправлено: 07.08.10 03:04. Заголовок: А.М. А.М. пишет: Мн..

А.М.
А.М. пишет:

цитата:

Мне он вообще всегда казался авантюристом на грани романтичности. Правда, эту грань не переступал никогда, это уже точно ) Но если можно было устроить себе какое-то необычное приключение, то себе не отказывала, разве нет? ))))

О, да! С его характером - да.

 Отправлено: 17.08.10 01:05. Заголовок: А.М., весьма и весьм..

А.М., весьма и весьма неплохой фик, и продолжение очень даже интригующее. :) Оффтоп: Правда, "Бизоны" и прочие монгрелы, на мой взгляд, все же излишне дубоваты получились, в романе они, пожалуй, малость посообразительней будут, ну да бог с ними, что требовать от второстепенных персонажей. ;) А Катцев кот и эпопея с протезом для собаки меня особенно порадовали - просто так, люблю зверье и люблю, когда у зверья все хорошо, так что за них отдельное спасибо. :)

 Отправлено: 18.08.10 13:58. Заголовок: Koshka-Varezhka, спа..

Koshka-Varezhka, спасибо ) Приятно, что оно читается )
Koshka-Varezhka пишет:

цитата:

Правда, "Бизоны" и прочие монгрелы, на мой взгляд, все же излишне дубоваты получились

Видимо, аффтар равнялся на собственный уровень интеллекта )))

 Отправлено: 24.08.10 23:54. Заголовок: А.М., ихь пересталь ..

А.М., ихь пересталь комментить в твоем дневе, но ихь дочиталь.
Написано хорошо и первая часть (до отлета с Амой) понравилась, но в целом не мое.
В многих фэндомах есть такие позитивные фики про уютную чуть ли не семейную жизнь, как правило, с ООС и добрым ОЖП, - ихь ничего против них (таких фиков и их особенностей) не имеет, ихь просто не воспринимает персов АнК в таких декорациях.

 Отправлено: 25.08.10 07:02. Заголовок: a_passerby, корректн..

a_passerby, корректно, данке щён
В принципе да, некоторые вещи и не стоило бы писать... но графомания же ж ))